Граф на службе Советской власти К 140-летию генерала А.А. Игнатьева, любившего ржевскую землю

В гражданскую войну на сторону большевиков и их Рабоче-Крестьянской Красной Армии – РККА, перешли немало царских полковников, генералов, адмиралов, не говоря уж о нижних чинах. Кто-то командовал войсками, кто-то служил в штабах, разрабатывая операции на фронтах, служили военспецами, некоторым доверили преподавание на курсах повышения квалификации или даже в академиях. Среди них уникальный случай представляет жизнь и служба генерала и графа Алексея Алексеевича Игнатьева, имевшего отношение к ржевской земле.

ЧЕРТОЛИНО КАК «УЧЕБНИК ЖИЗНИ»

Родился наш герой 14 марта 1877 года в Петербурге в семье графа, государственного деятеля, генерала от кавалерии Алексея Павловича Игнатьева (1842-1906) и его жены Софии Сергеевны, урожденной княжны Мещерской. То есть в знатной и аристократической родовитой семье, предки которой – бояре служили еще великому князю московскому Симеону Гордому (? – 1353) и были родственниками митрополиту Алексию (1293-1378).

Семья владела усадьбой в Чертолино Ржевского уезда на берегу речки Сишка в 28 км к западу от Ржева. Мальчиком, юношей, затем взрослым военным-служакой Алексей часто навещал Чертолино, которое воспитало в нем чувство «правильного понимания сути происходящего, настоящей любви к Родине, служения народу, исполнения своего долга».

Через много лет в своей книге «50 лет в строю», уже будучи советским генералом, он писал: «И жаль мне людей, которые чувствуют по-иному. Они, верно, не жили, как я, в живописных истоках Волги и не чувствовали всего величия русской деревенской жизни, прежней жизни русского народа во всей ее неприглядности и темноте. Там же, в Чертолине, я осознал и счастье служить этому народу, в котором природная рассудительность и сметка восполняли культурную отсталость, а стремление к правде и справедливости создавали почву для достижения высших человеческих идеалов».

Как это было принято в знатных семьях, подростка Алексея отдали на учебу в Киевский кадетский корпус, который окончил в 1894 году. Затем его перевели в престижный Пажеский Его Величества корпус, его он закончил в 1896 году в звании «корнет», после чего был зачислен в Кавалергардский Ея Величества полк. Было ему тогда 19 лет, внешне выглядел как все аристократы тех времен: молод, блестящ, умен и знатен.

Учеба продолжалась: в 1902 году окончил академию Генштаба в звании штабс-капитана, потом был прикомандирован к Офицерской кавалерийской школе для изучения технической стороны кавалерийской службы. В 1903 году назначен командиром эскадрона в лейб-гвардии Уланском полку. Участвовал в русско-японской войне в основном штабистом, обер-офицером при генерал-квартирмейстере 1-й Маньчжурской армии. В 1905 году начал служить обер-офицером для особых поручений при штабе Гвардейского корпуса.

ТВЕРСКИЕ ТЕРРОРИСТЫ УБИЛИ ОТЦА

В следующем 1906 году произошла трагедия – в Твери террорист, член боевой дружины эсеров Ильинский застрелил его отца пятью отравленными пулями. Произошло убийство 9 декабря, когда Алексей Павлович Игнатьев присутствовал на губернском земском собрании, где он был в качестве кандидата тверского губернского гласного, по-современному – областного депутата.

Убийце смертную казнь заменили каторгой на 11 лет, следствие не докапывалось до истинных заказчиков преступления и почему был избран мишенью известный генерал. У сына Алексея Алексеевича закрались смутные подозрения об участии в этом деле царской охранки и, возможно, в будущем эти подозрения сыграли свою роль при переходе графа на сторону большевиков. Так полагают некоторые исследователи его биографии.

РАЗВЕДКА И КОНТРРАЗВЕДКА

В 1908 году А.А. Игнатьев получил звание «полковник» и назначение военным атташе в Дании, Норвегии, Швеции, а с 1912 года – во Франции, представляя там кроме всего и русскую армию при «Главной французской квартире». А также ему вменили в обязанность заниматься разведкой и контрразведкой, о чем он много не распространялся.

Таким образом, его карьера обеспечивалась не только знатностью рода, но и собственными талантами управленца-штабиста, что немаловажно в любой армии, даже если она славилась командирами-полководцами.

Первую мировую войну А.А. Игнатьев встретил во Франции. Ему поручили руководить размещением военных заказов на заводах союзников – в России не хватало вооружения всех видов, запчастей, обмундирования, сопутствующих материалов. Воспитанный в понятиях долга и чести, уже генерал-майор Игнатьев ревностно отстаивал интересы своей России: «…веревки, оказалось, закупались не в нашем родном Ржеве, а в Англии!», – вспоминал в книге генерал.

ОТДАЛ 225 МЛН ФРАНКОВ И СТАЛ ТОРГОВАТЬ ГРИБАМИ

После переворота в октябре 1917 года Игнатьев признал Советскую власть. Истинную причину такого решения нам не узнать – граф об этом не откровенничает, а биографы строят разные догадки вплоть до предположений о растратах, а также о возможном посещении графа «ребятками из ГПУ» с их четкими угрозами, поэтому Алексей Алексеевич решил заработать доверие новых властей в России.

Разумеется, союзники были крайне недовольны таким решением и попытались завладеть деньгами России на счетах Франции в сумме 225 млн франков золотом (по современным оценкам, это около 2 млрд долларов), но не успели: Алексей Игнатьев вовремя перевел их на личный счет, и по банковским правилам он стал недоступным для посторонних, распоряжаться имел право только владелец счета. Будь на месте Игнатьева человек других взглядов и моральных принципов, он сделался бы денежным олигархом, но граф исповедовал принцип «Честь имею!». В 1924 (или в 1925) году, уже работая в советском торгпредстве, Игнатьев все эти деньги одним чеком передал послу Советского правительства Леониду Красину. Мемуаристы ехидно при этом заявляют, что это цена жизни и паспорта в СССР, средство уйти от репрессий. Так это или не так – судить пока трудно. Но почему он деньги передал только через 7 лет после переворота, остается под вопросом.

Граф жил с новой женой (Наталья Труханова, балерина, с прежней Еленой Охотниковой развелся в 1918 году) в пригороде Парижа скромно и неприхотливо: разводил грибы и торговал ими. Звучит как-то наивно и верится с трудом.

Факт перехода к «красным», а особенно история с деньгами превратила Алексея Игнатьева в глазах белоэмиграции в изгоя. Бывшие члены Пажеского корпуса, организовавшиеся в товарищество с этим же названием, а также офицеры Кавалергардского полка объявили ему бойкот и исключили его из этих организаций, призывая коллег к моральному суду над графом. Даже младший брат П.А. Игнатьев подписал это воззвание, он стрелял в Алексея, пробив его шляпу, а родная мать отказалась от него и запретила приходить на ее похороны – «дабы не позорить семью перед кладбищенским сторожем».

Понимал ли аристократ Игнатьев свое положение, что и зачем творит? Конечно, он понимал это чувство ответственности. Обратимся к строкам его книги «50 лет в строю», вышедшей из печати в 1941 году, в октябре, когда немцы своей операцией «Тайфун» пытались взять Москву:

«Оно, это чувство неразрывной связи с чертолинским народом, послужило мне самой сильной нравственной поддержкой в те тяжелые дни, когда я жил на чужбине один, преследуемый всей эмиграцией.

– Да перед кем же вы, в конце концов, чувствуете себя ответственным? – спросил меня в Париже французский премьер-министр Клемансо после Октябрьского переворота, когда узнал, что я – русский военный атташе – отказываюсь признать белых и в то время хлопочу о делах наших бригад во Франции.

– Да перед сходом наших тверских крестьян, – ответил я французскому премьеру. – Они, эти мужики, наверно, спросят меня: что я сделал в свое время для их собратьев, революционных солдат особых русских бригад во Франции?

Маклаков называл это демагогией, но не смог вырвать из моей головы память о наших кузнецовских, смердинских и карповских мужиках, с коими были связаны в прежнем лучшие минуты здоровой, трудовой, деревенской жизни…».

«БЕЛАЯ ВОРОНА»: ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

Проработав в торгпредстве 20 лет, Алексей Игнатьев решил возвратиться в Россию, то есть в СССР. Это был 1937 год, но его не коснулись ни репрессии, ни подозрения. Звание «генерал-майор» ему сохранили, назначили инспектором и старшим инструктором по иностранным языкам в Управлении ВУЗ РККА, затем он стал начальником кафедры иностранных языков Военно-медицинской академии, затем работает в Воениздате НКО, участвовал в организации Военного института иностранных языков в 1942 году, а в следующем 1943 году по личному указанию И. Сталина графу присвоено звание «генерал-лейтенант».

Правда или нет, но некоторые утверждают, что Игнатьев подал Сталину докладную, в которой доказывал необходимость снова иметь в стране кадетские училища (сам был когда-то кадетом) для мальчиков сирот, а также вернуть в армию погоны исходя из девиза «Честь имею!». Сталину идеи понравились, только училища он указал называть «суворовскими». Сам происходя из низов, генералиссимус уважал в людях благородство и честность, несмотря на происхождение, например к начальнику Генштаба, бывшему полковнику царского Генштаба Б.М. Шапошникову он к единственному обращался по имени-отчеству – Борис Михайлович. Присвоение Игнатьеву звания «генерал-лейтенант», не командиру, не полководцу – из той же серии. Скептики, однако, уверены в другом: Игнатьев заработал звание и признание деньгами еще царского времени, а также работой разведчика в соответствующей сфере ответственности.

По рассказам, и среди советских генералов он был тоже нечто вроде белой вороны. Не воспринимал пример других генералов, использовавших труд рядовых солдат на строительстве дач, а когда его всенародно хвалили за его бескорыстие и сохранность денег для страны, искренне негодовал:

– Позвольте! Но это даже оскорбительно. Можно ли хвалить человека за то, что он не подлец?

В 70-летнем возрасте, в 1947 году, Игнатьев подал в отставку, занялся литературной деятельностью, продолжая работать над книгой «50 лет в строю» с дополнениями. Второе прижизненное издание книги состоялось в 1948 году. Умер Алексей Игнатьев 20 ноября 1954 года, похоронили его на Новодевичьем кладбище в Москве.

Вся сущность Алексея Игнатьева, временами противоречивая, но в целом благородная сформирована, наверное, землей ржевской, чертолинской. Не зря в своей книге о ней граф так отозвался:

«Чертолино – это моя дорогая родина…На косогоре, как бы в воздухе, красная кирпичная церковь, московская пятиглавка, а на горизонте – синева лесов, тихие пустоши, летом пахнущие сеном, а к осени мокрым листом и грибами. На всю жизнь запечатлелся в моей памяти этот дорогой уголок родины. Никакие красоты в иных странах не могли вытеснить из моего сердца привязанности к русской природе… Там же, в Чертолино, я осознал счастье служить этому народу…»

Борис ЕРШОВ

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.