(Посвящается моему товарищу по ВИИЯ Михаилу Звереву)
В сентябре 1973 года, в самом начале четвертого курса, меня и моего друга Михаила Зверева прямо с плаца, где мы занимались строевой подготовкой, срочно вызвали к начальнику факультета западных языков Герою Советского Союза полковнику П.И.Афанасьеву. У Михаила к тому времени уже был позитивный опыт работы на втором курсе с итальянской баскетбольной командой «Иньис» в ЦСКА, о которой он нам подробно рассказывал. Поэтому он был уже опытным по сравнению со мной толмачем. Начальник факультета, получивший Героя за форсирование Днепра, проверил наш внешний вид и, в первую очередь прически, а затем довел до нашего сведения, что нам предстоит работать переводчиками с экипажами итальянских военных кораблей в ходе их первого официального визита в СССР. В заключительном «напутственном» слове по-отечески предупредил, что если мы посадим натовские фрегаты на мель, то головы нам не сносить и отправят нас туда, «куда Макар телят не гонял».
В Главном штабе ВМФ на Козловском с нами интеллигентно побеседовал капитан первого ранга Марк Давидович Ованесов, который толково рассказал о предстоящей работе и с реальной заботой о нашем будущем посоветовал нам представляться на Черноморском флоте студентами МГУ, а не курсантами ВИИЯ. Там же нам выдали проездные документы в один конец и командировочные предписания.
Продумав с Михаилом алгоритм наших действий в переводческом плане, решили обязательно взять учебник военного перевода, весь набор словарей, отработав в первую очередь тематику захода кораблей в базу и швартовку. На следующий день 14 сентября переоделись в гражданку, сели в скорый поезд №25 Москва-Севастополь и отбыли в Крым. В купе нас ожидал приятный, а самое главное полезный сюрприз. Нашим попутчиком оказался убеленный сединами старый морской волк в звании капитана второго ранга. При этом четвертого пассажира в купе не было. Осмелев через пару часов светского общения со старшим офицером, «студенты МГУ» стали задавать ему вопросы по проводке кораблей, правилам судовождения и пребыванию в базе. Кавторанг, конечно, любезно отвечал на них и давал детальные пояснения, а затем, естественно, спросил для чего это нам понадобилось. Ответили, что мы студенты МГУ, направляющиеся на практику в Севастополь. Офицер, бросив красноречивый взгляд на наши стриженые затылки, улыбнулся, но продолжил консультировать «практикантов», за что мы ему были безмерно благодарны.
На вокзале в Севастополе нас ждали два офицера и, как оказалось, две машины: одна из штаба флота, а другая из 30-ой дивизии надводных кораблей. Дивизионный ГАЗ-69 любезно уступили нашему доброму консультанту и попутчику по его просьбе, а на «Волге» прибыли на Минную стенку к пришвартованным там большим противолодочным кораблям (БПК) этого славного соединения Черноморского флота.
У корабля нас встретил заместитель командира по политической части гвардейского БПК «Красный Крым», высокий и подтянутый капитан третьего ранга, фамилию которого, к сожалению, не помню. Поздоровавшись с нами, каптри спросил: «Так кто вы такие на самом деле, студенты или курсанты ВИИЯ? В штаб дивизии пришла телеграмма, что вы студенты, а в штаб флота, что вы курсанты военного института». Решили не вешать лапшу на уши советскому офицеру-гвардейцу и, отступив от легенды, ответили, что мы курсанты. Он познакомил нас с кораблем и разместил в офицерской каюте. Через минут пять прибыл молодой матрос лет двадцати и, представившись нашим вестовым, спросил не надо ли нам чего-нибудь постирать или погладить. Поблагодарив матросика за навязчивый сервис, любезно отказались от его услуг и посмеялись над нашим высоким статусом переводчиков. От замполита мы также узнали, что «Красный Крым» будет кораблем-хозяином во время официального визита кораблей ВМС Италии в Севастополь.
Через час нас вызвали к командиру 30-ой дивизии контр-адмиралу Льву Яковлевичу Васюкову. Это был высокий симпатичный мужчина лет 48-50 с крупными чертами лица. Представились по уставу и доложили о своем прибытии в качестве переводчиков. Узнав, что мы только что закончили третий курс, а ваш покорный слуга даже не видел и не разговаривал ни с одним живым итальянцем, боевой комдив разразился таким отборным военно-морским матом, что нам стало немного не по себе. «У меня в мою дивизию впервые за всю историю осуществляют заход корабли вероятного противника с официальным визитом, а из Москвы присылают неизвестно кого, без всякого опыта, а этот курсант еще и итальянцев ни разу не видел!». На мои не очень решительные возражения о том, что для того, чтобы получить опыт, надо сначала увидеть живого итальянца, поработать с ним, а уж потом ругаться, гроза американских авианосцев в Средиземном море отреагировал мгновенно, громогласно заявив: «Вот ты завтра и увидишь настоящего макаронника, когда прибудет военно-морской атташе Италии на переговоры из Москвы, а мы еще и посмотрим, как ты будешь переводить». На том и расстались с адмиралом. В каюте засели за словари, учебник военного перевода и свои «военно-морские конспекты», сделанные накануне в процессе подготовки к работе.
Днем вышли в город купить каких-нибудь продуктов, так как еще не знали, что гостеприимные черноморцы поставят нас на довольствие в офицерской кают-компании. Приобрели обычный курсантский набор: батон, две бутылки кефира, грамм триста вареной колбасы, положили все это в авоську, как Семен Семенович в известном фильме Гайдая, и поднимаемся на борт БПК. Вдруг слышим истошный крик старпома с верхней палубы: «Это что за чудаки в гражданке с кефиром в авоське, да на боевой корабль!».
Кстати, питание офицеров гвардейского корабля ВМФ СССР было на высоте, не в каждом элитном московском ресторане по тем временам могли так вкусно готовить. Выбор из трех-четырех закусок, прекрасные и сытные первые блюда, вкусные вторые да плюс еще и полдник. Каждый командир корабля старался подобрать повара попрофессиональнее, ведь это еще характеризовало его как умелого управленца или, как сейчас принято говорить, менеджера. К приему пищи приступали только после появления в кают-компании командира корабля и с его разрешения. А может быть, после трех лет котла в надоевшей до чертиков казарменной столовке, из которой некоторые повара тащили все подряд к себе домой, оставляя курсантам куски свиного жира вместо мяса, питание на корабле показалось мне таким изысканным. Авоська, к счастью, нам больше не пригодилась.
На следующее утро по громкой связи БПК прошла команда: «На корабль в 10.00 прибывает военно-морской атташе Италии, все передвижения экипажа только по левому борту!» Встретили с командиром БПК итальянского каперанга, провели его по правому борту в каюту командира корабля, где его уже ждали контр-адмирал Л.Я.Васюков и офицеры штаба дивизии. Натовский разведчик, впервые оказавшись на борту советского гвардейского корабля без сопровождения, несколько подрастерялся в первые минуты встречи и начал говорить на смеси английского с русским. Мне пришлось несколько раз повторить ему, что я являюсь переводчиком его родного итальянского языка. Только после этого итальянец наконец-то заговорил на lingua toscana in bocca romana (тосканский диалект, ставший основой литературного итальянского языка в конце позапрошлого века). Все, что он говорил, я прекрасно и полностью понимал и достаточно легко переводил адмиралу. Затруднение вызвало только одно слово rifiuti, быстро переспросил, что оно означает. Носитель языка объяснил, что это все те отходы и мусор с корабля, которые должна забирать специальная морская баржа-мусоровозка. Решили и этот немаловажный вопрос стоянки кораблей в иностранном порту.
После проводов Военно-морского атташе Лев Яковлевич уже не переходил на ненормативную лексику и спокойно констатировал, что с первой задачей я справился неплохо. Вернувшись к Мише в каюту в мокрой насквозь от пота рубашке, я, уставший, но гордый от слов адмирала спросил своего друга, сколько времени я работал на переговорах. Оказалось, что прошло часа три с половиной, а мне показалось, что мое первое в жизни общение с живым итальянцем длилось от силы минут сорок. Рассказал своему товарищу о ходе переговоров и постарался передать ему мой оптимизм относительно вполне возможного позитивного результата предстоящей совместной работы.
Трудно описать те чувства и радость, которые овладевают двадцатилетним парнем, когда он осознает, что практически уже близок к освоению такой нужной и редкой профессии как военный переводчик. Спасибо тебе родной ВИИЯ и любимые преподаватели!
Однако мой товарищ Михаил, успевший познакомиться с проектом программы пребывания итальянцев в Севастополе, несколько охладил мою эйфорию. «А как мы будем переводить в музее Краснознаменного Черноморского флота или у Панорамы Первой обороны Севастополя во время Крымской войны 1853-56 годов, выполненной прекрасным живописцем Рубо»?
Вторая половина дня была в нашем распоряжении, рванули в музей, благо он был совсем рядом с Минной стенкой. Купили билеты, «приклеились» каждый к своей группе экскурсантов и стали внимательно слушать экскурсоводов, делая пометки в своих блокнотах. После осмотра всех экспонатов музея сопоставили свои записи и решили еще раз пройтись по музею, чтобы подробно пометить такие незнакомые доселе нам на итальянском термины, как, например, банник старинной пушки (scavone). Но нет пределов для совершенства. Ведь понятно, что чем больше познаешь, тем все больше кажется, что ничего не знаешь.
Во время третьего визита в музей нас с Мишей замели бдительные работницы учреждения и настойчиво «пригласили» к его заведующему. В кабинете стояли две подозрительно посматривающие на нас дамы-экскурсовода. Бдительность прежде всего! Ведь мы находились в закрытом в то время городе Советского Союза, главной ВМБ КЧФ. Объяснили суть проблемы подошедшему к заведующему молодому капитану третьего ранга, видимо, из флотских особистов. Он решил нас проверить и сопроводил до борта БПК «Красный Крым». Увидев, что вахтенная служба беспрепятственно пропустила нас через КПП на Минную стенку, а затем и на корабль, приветливо помахал нам рукой с пирса.
17 сентября 1973 года в 5.00 утра мы с Михаилом вышли в море на штабном катере вместе с офицерами связи штаба флота, двумя командирами советских кораблей в качестве лоцманов и военно-морским атташе Италии. Отчалив от знаменитой Графской пристани, оставив позади памятник с изящным силуэтом адмирала Нахимова, прошли мимо стоящего на бочках артиллерийского крейсера «Мурманск», далеко слева остался Памятник затопленным кораблям. В открытом море волнение усилилось до трех-четырех баллов, двигатель катера натужно взревел, и мы понеслись в сторону рейда, переваливаясь с одной волны на другую. Особенно страдал от качки военно-морской атташе Италии, которого, видимо, очень хорошо накануне угостили советские офицеры. А в это время к назначенной точке на границе нейтральных и территориальных вод уже приближались эсминец «Импавидо» и фрегат «Карабиньере» с почти семистами итальянскими моряками в обоих экипажах. Мы с Мишей внимательно всматривались в морскую даль, надеясь первыми увидеть характерные силуэты кораблей ВМС Италии.
Часа через полтора хода мы их наконец увидели, подошли с правого борта к флагманскому «Импавидо». По веревочному трапу на его борт поднялись офицер связи, командир советского корабля, Военно-морской атташе Италии и я в качестве переводчика. Второй офицер связи, командир советского корабля и Михаил Зверев поднялись на борт фрегата. На палубе эсминца нас ожидал командир перехода вице-адмирал Паоло Майнини, офицеры его штаба и гражданский переводчик Карло Рицци. Обменялись протокольными приветствиями, поздравив итальянских моряков с благополучным прибытием в территориальные воды Советского Союза.
Тут же выяснилось, что наш итальянский коллега совсем «не копенгаген» в великом и могучем. Адмирал сразу это понял и отослал его в каюту. Больше мы его не видели в работе ни разу. Пришлось Мише и мне работать per ambedue le parti (за обе стороны). У меня мелькнула озорная мысль: «Комдива Васюкова бы на синьора Рицци, он бы ему показал кузькину мать!». Ну что же, grazie di nuovo Alma Mater! Обговорили с адмиралом Майнини процедуру захода и швартовки. Седовласый пожилой бармен на серебряном подносе предложил всем кофе и коньяк. Все, за исключением одного офицера связи с нашей стороны, ограничились кофе, так как впереди нас ждала напряженная и ответственная работа. Запах прекрасного двойного эспрессо, приготовленного в кофе-машине офицерской кают-компании приятно щекотал обоняние.
Командир советского корабля, офицер связи и переводчик поднялись на капитанский мостик и приступили к своим обязанностям. Ровно в 8.00 эсминец «Импавидо» из специальной салютной пушечки произвел салют наций, с крейсера «Мурманск» ему мощно громыхнуло в ответ 21 залпом боевое орудие калибра не менее 100 мм. Так жители Города-Героя узнали о заходе итальянских моряков.
Яркое в Крыму сентябрьское солнце уже взошло над городом Славы русских моряков. В севастопольских бухтах вовсю сновали трудяги-буксиры, штабные катера и проворные рыбацкие шаланды.
Приятно было наблюдать и участвовать в высокопрофессиональной работе командиров кораблей и офицеров связи. При швартовке все прошло штатно и без происшествий.
Затем последовали протокольные визиты командира перехода вице-адмирала П.Майнини к командующему Черноморским Флотом адмиралу Виктору Сергеевичу Сысоеву и председателю Севастопольского городского Совета депутатов трудящихся Ивану Ивановичу Кириленко, их ответные визиты к итальянскому адмиралу. Состоялось также взаимное посещение кораблей советскими и итальянскими офицерами, во время которого мы с Михаилом были нарасхват, а наш перевод становился все профессиональнее и качественнее.
Во второй день визита 18 сентября состоялась экскурсия личного состава итальянских кораблей по историческим местам Севастополя, в том числе на Сапун-гору, Малахов курган и в музей Черноморского Флота. В последнем разгорелся жаркий спор относительно первенства в изобретении радио Поповым или Маркони. При этом итальянцы с пеной у рта, естественно, пытались доказать, что Маркони был первым, что даже радист у них называется марконист, но мы твердо стояли на своем и подкрепляли свою позицию экспонатами и материалами музея. В конце концов нам удалось одержать победу в этом трудном споре, показав итальянцам образцы первых радио-телеграфных аппаратов Попова, на которых была указана дата их поступления на корабли российского флота. У итальянцев они появились значительно позже, что и подтвердили сами «марконисты».
При поездке в автобусе я обратил внимание на оживленно беседующих не на языке жестов советского и итальянского матросов на заднем сиденье. На мой вопрос, как это им удается, черноморец ответил, что он молдаванин и понимает почти все при общении с итальянским коллегой. Да, вот, что значит общая романская группа языков.
При движении по городу один из курсантов Ливорнского военно-морского училища спросил меня, а что написано на тендере паровоза, стоящего в качестве музейного экспоната под открытым небом. Я, естественно, тут же перевел «Смерть фашистам!». Итальянец запротестовал, заявив, что это неправильно. Надо было написать «Смерть нацистам», а фашисты, мол, это чисто их национальное явление. Объяснил, что под фашистами у нас в СССР подразумеваются все захватчики, напавшие на нашу страну в 1941 году. Да и итальянская 8-я армия численностью 240 тысяч человек тоже поучаствовала в агрессии. На этом дискуссия завершилась. Жаль, что в1973 году я еще не знал, что в годы оккупации немцами Севастополя (1 июля 1942 — 9 мая 1944 года), в этой военно-морской базе дислоцировался отряд 10-й штурмовой флотилии торпедных катеров Х-ma MAS и подразделение боевых пловцов под командованием князя капитана первого ранга Валерио Боргезе. Кроме того, и в наши дни в городе существует итальянское кладбище. Кстати, были итальянцы, а точнее сардинские гренадеры в Севастополе и во время Крымской войны 1853-1856 г.г. Именно к их памятнику возлагал цветы дядя Сильвио Берлускони, будучи с визитом в Крыму.
Во второй половине дня состоялось посещение итальянских кораблей трудящимися и учащимися города. Колонны передовиков производства и дисциплинированные группы пионеров в ярко-красных галстуках под руководством вожатых и членов совета дружин проходили через КПП Минной стенки, поднимались на борт кораблей и внимательно слушали пояснения итальянских «гидов». Каждый гость получал красочный рекламный проспект с фотографией корабля, его историей и техническими характеристиками. Мероприятие прошло организованно и без происшествий. Вечером состоялся прием у командующего Черноморским Флотом адмирала В.С.Сысоева.
По окончании приема мы с Михаилом вернулись на борт БПК «Красный Крым» в районе 24 часов, но отдыхать нам не пришлось. С просьбой рассказать о ходе и нюансах визита итальянцев к нам обратился особист 30-ой дивизии капитан третьего ранга Куница. Отказать старшему офицеру КГБ с такой оригинальной фамилией, которому надо было срочно писать отчет, было невозможно, и Куница лишил нас еще пары часов сна.
В третий день визита состоялись экскурсии адмирала Майнини и группы офицеров по историческим местам, обед у командира перехода на борту «Импавидо» и второе посещение иностранных кораблей трудящимися. В ходе последнего не обошлось без инцидента, который в значительной мере обогатил очередной отчет Куницы. В 17.30 19 сентября, когда день открытых дверей завершился, и все трудящиеся покинули корабли итальянцев, он обратился ко мне с просьбой срочно сопроводить его на борт фрегата «Карабиньере».
На корабле Куница заявил вахтенному офицеру, что один из советских граждан не покинул итальянский корабль и продолжает оставаться на его борту, несмотря на завершение дня открытых дверей. Вахтенный ответил, что это не соответствует действительности, но он проверит. Минут через 15 итальянец вновь попытался убедить нас в отсутствии наших граждан на корабле, но Куница твердо стоял на своем. Дело приобретало серьезный оборот, к нам присоединился военный комендант города в звании «подполковник», который также подтвердил итальянцам, что один советский гражданин не покинул корабль, а это, естественно, приведет к срыву предстоящего выхода в море. Вахтенный офицер в третий раз пошел проверять кубрики. Где-то минут через 20 он вернулся в сопровождении молодой симпатичной женщины лет тридцати и нескольких членов экипажа в звании унтер-офицеров. Те поведали нам, что они договорились с дамой доставить ее в Одессу, куда ей как раз «очень было надо». Здесь следует напомнить, что выход в Одессу был запланирован только на 17.00 следующего дня. Снятую с «морского круиза» севастопольскую синьорину Куница и комендант повели на КПП Минной стенки.
Вечером 19 сентября состоялся ответный прием на борту эсминца «Импавидо» от имени командира перехода адмирала П.Майнини. На следующий день после экскурсии экипажей по городу и поездки адмирала и группы офицеров по Южному берегу Крыма отряд итальянских кораблей покинул Севастополь и вышел в Одессу.
Мы с Михаилом, чтобы упредить их, вылетели на рейсовом АН-24 и через час были уже в Одессе. Штаб КЧФ назначил на время захода итальянцев в Одессу в качестве старшего морского начальника контр-адмирала Трофимова, интеллигентного и очень приятного в общении человека. Впоследствии с большим сожалением узнал, что он погиб в автокатастрофе в Сирии, где выполнял обязанности старшего военно-морского советника в 80-е годы. Кораблем-хозяином стал обладатель вымпела Главкома ВМФ СССР за лучшие результаты в ракетных пусках БПК «Комсомолец Украины», которым в то время командовал самый молодой командир корабля на флоте в звании капитан-лейтенанта.
Одесса, конечно, уникальный без преувеличения приморский город. Идем по городу, любуемся прекрасной архитектурой и видами, вдруг слышим, как бабушки в белых платочках зазывают покупателей: «Пашонка! Берите пашонку!». Оказывается, так они называют вареную кукурузу. Подходит мужик: «Покажи!». Бабушка в ответ: «Она же остынет, сынок.» Мужик бросает пятнадцать копеек на укутанную белым полотенцем корзину с кукурузой и уходит. Бабушка вопрошает вслед ему: «Сынок, а 15 копеек-то за что?». Ответ: «За показ».
Начальник политотдела военно-морского гарнизона капитан первого ранга предложил нам с Мишей поделиться опытом работы в Севастополе с личным составом пункта базирования. Подробно в деталях довели до офицеров и мичманов всю информацию по ходу визита итальянцев в главную ВМБ флота, сделав особый акцент на сложностях и допущенных с нашей стороны «косяках». Благодарный начпо поселил нас в гарнизонную гостиницу, любезно выделив свою машину для доставки переводчиков в «отель». Вечером я встретил в аэропорту прилетевшего из Севастополя военно-морского атташе Италии. В памяти остался забавный эпизод, имевший место по пути в гостиницу. Дорогу нашей «Волге» в Одессе переползает пьяный вдрызг одессит. Комментарий итальянца: «Ну, это хорошо, он ведь ползет домой, никого не трогает и никому не мешает».
На следующий день утром 21 сентября мы с Михаилом уже по знакомому нам алгоритму встречали гостей на границе территориальных вод с двумя лоцманами, военно-морским атташе и офицерами связи. Отшвартовали без происшествий итальянские корабли на 19 и 20 причалах порта рядом с морвокзалом. На его обращенном к морю торце наших гостей встречала выполненная филологами одесского госуниверситета растяжка с надписью на итальянском языке Siate benvenuti! («Добро пожаловать!»).
В первой половине дня состоялись протокольные визиты командира перехода адмирала Майнини к Председателю горисполкома, начальнику гарнизона и старшему морскому начальнику города Одессы, их ответные визиты к итальянскому адмиралу. Начальник гарнизона, вальяжный генерал-лейтенант, стараясь блеснуть острословием и красивой секретаршей, подававшей нам кофе, начал рассказывать анекдоты про Чапаева. Пришлось объяснить гостям, что Василий Иванович являлся героем гражданской войны, что, естественно, вызвало очередной вопрос: «Почему тогда вы рассказываете про героя анекдоты?».
Вечером командование перехода в составе 20 офицеров посетило знаменитый Академический театр оперы и балета, посмотрев прекрасный балет «Баядерка». Перевод либретто обеспечивала преподаватель из одесского университета, что позволило нам с Михаилом немного отдохнуть и насладиться прекрасным искусством в третьем по красоте, по мнению одесситов, театре Европы. Позже мне по службе пришлось побывать и в Венском, и во Львовском оперных театрах, занимавших первое и второе место в рейтинге архитектурных шедевров, и я благодарен судьбе, подарившей мне такую великолепную возможность. Одесса запомнилась также несколькими забавными эпизодами, имевшими место в ходе нашей работы.
Знаменитая Потемкинская лестница. Упоительный сентябрьский вечер надвигается на одесскую набережную. Итальянцы после очередного увольнения возвращаются на корабли, сопровождаемые очаровательными и яркими от смешения многих наций одесситками. Под лестницей бравые советские милиционеры жестко вырывают часть из них из объятий галантных моряков и бесцеремонно пакуют в воронки, не реагируя на протесты натовских гостей. Уже знакомые по Севастополю итальянские моряки обращаются ко мне с просьбой разобраться, в чем причина такого неуважительного отношения к местным девушкам. Подхожу к приглашенному на прием от имени Майнини начальнику УВД Одессы милицейскому полковнику и транслирую ему просьбу гостей. Блюститель порядка тут же отвечает, что хватают не всех, а только состоящих на учете девушек с низкой социальной ответственностью, а хороших не трогают. Эту информацию я и передал итальянцам.
Завершился очередной напряженный рабочий день, насыщенный десятками интересных встреч, ярких событий и незабываемых переводческих впечатлений. Поздно вечером знакомые итальянские офицеры приглашают нас с Михаилом выпить по чашечке кофе в кают-компании фрегата «Карабиньере». Как истинные бойцы идеологического фронта берем с собой несколько экземпляров журнала «Советский Союз» на итальянском языке и располагаемся в уютном уголке кают-компании с пригласившими нас итальянцами. Журналы положили на столик при входе в салон. Полумрак, негромко играет легкая музыка, наслаждаемся аперитивом из охлажденного льдом «Кампари» с долькой сицилийского лимона и приятной беседой. Время уже за полночь, но интересное общение с людьми из-за железного занавеса заставляет и их и нас напрочь забыть о вожделенном сне. Внезапно появляется командир фрегата, видит на столике журналы «Уньоне Совьетика» («Советский Союз») и кают-компания оглашается громким воплем: «Chi ha portato questo?» (Кто это принес?). Тяжелое молчание, повисшее в воздухе, вызвало удивление натовского капитана второго ранга, он поворачивает голову влево и, увидев нас с Мишей, широко расплывается в улыбке и приветствует «вражеских пропагандистов» любезным «Buona sera!». (Добрый вечер!).
Да, холодная война – это серьезная вещь. Пропаганда велась с обеих противоборствующих сторон, ведется она и сегодня, может быть, еще более жестко. Ради справедливости, надо сказать, что ничего антиитальянского или антинатовского в том журнале не было. Просто в нем печатались на языке материалы о жизни советских людей, их достижениях и культуре. Промывать мозги надо было. Ведь в реальном бою одни должны были по приказу утопить других. И это было правильно тогда, правильно и в наши дни. Ведь это их 240 – тысячная фашистская 8-я армия топала по направлению к Сталинграду в 1942 году, грабя наши города и села, а не славная и непобедимая Красная приближалась к Неаполю и Риму.
24 сентября 1973 года мы проводили наших итальянских гостей. Визит в целом завершился успешно, командование ЧФ дало высокую оценку всем, кто его обеспечивал, в том числе и нам с Михаилом. Комдив Л.Я. Васюков, прощаясь, сообщил нам, что в октябре состоится ответный заход советских кораблей в Италию и в благодарность за нашу успешную работу он сделает запрос в ГШ ВМФ на Михаила и меня в качестве переводчиков во время визита в Таранто и Мессину. Через дней десять в институт из Главного штаба ВМФ пришла официальная бумага с просьбой откомандировать Михаила и меня в Севастополь с перспективой убытия в Средиземное море. Лев Яковлевич сдержал свое обещание, но это, уважаемые друзья, уже совсем другая история.