Борис Подопригора, военный политолог
Будет ли война с Украиной?
Да или нет? Относительно недавно этот вопрос был актуальным как никогда. Но заочный диалог двух президентов, совпавший с завершением наших военных учений, несколько снизил градус тревожности. Хотя… Попробуем порассуждать по привычной формуле: с одной стороны, с другой. А вывод сделаете вы.
Что подтверждает худшие опасения?
Во-первых, это — зависимость Украины от старших партнёров. Они считают, что для них особого риска нет: помилуйте, где мы, а где Россия? Эти же «партнёры» напрочь забыли, что такое война в Европе. Её участников остались единицы. Да и карибский кризис, 60 лет которому исполнится на следующий год, отстоит от нас на два поколения. Поэтому он не кажется более поучительным, чем любой другой. Зато Украина, как и Россия, воспринимаются как бесконечно далёкие территории, которые куда ближе к Китаю, чем даже «не до конца европейская Польша». Что-то в роде: умеют ли они, вообще говоря, грустить? Многие в Европе слишком абстрактно представляют, какое именно продолжение политики влечёт за собой война: что-то вроде миротворчества на Балканах, где практически все потери были связаны с ДТП? Или хуже — как, например, в Ираке?..
Во-вторых, киевские «подсоветные» настойчиво стремятся вовлечь «Европу» в войну, ради её «спасения от российской агрессии». Когда в Киеве кружится голова в духоподъёмном предвкушении «полной европеизации», жертвы среди союзников, прежде всего, натовских советников не исключены. Они могут быть как случайными, так и спровоцированными. Второе вероятнее. И неотличимо от первого.
В этих условиях может встать вопрос об ответных мерах НАТО в геополитически расширенном масштабе, например, Приднестровье: вроде не против России, но против её «зарвавшихся марионеток». Какую цепную реакцию это вызовет, неизвестно. Особенно если следствием такого, не дай Бог, столкновения станет блокирование наших «дальних гарнизонов». Скажем правду: решение на применение силы может исходить и из боевой обстановки, во избежание новых потерь. Без санкционирования политиками. Это относится ко всем сторонам. Во все времена.
В-третьих, в развитие того, что «во-вторых». Наиболее вероятно прямое столкновение на Донбассе. Если украинская армия попробует его «освободить», ответ предсказуем. Тут a la guerre comme a la guerre. У войны — своя логика. Насколько далеко она заведёт, зависит от нюансов. Правда, в случае войны украинская «неудержимость» должна опираться на всенародную поддержку. Разово, тем более, при победной — на первых порах — поступи её обеспечат. Но дальше, забежим вперёд, — сложнее: куда устремится большинство мобилизованных сейчас не скажет никто: на фронт, за кордон или на подставивший их Киев?
В-четвёртых, это осложняющийся внутриполитический фон в самой России. Когда голоса её внутренних критиков звучат громче, чем тех, кому нынче не до политики, наши «партнёры» могут соблазниться любой авантюрой под лозунгом: мы несём вам свободу. Всё — в соответствии с жалованьем внешних и домашних русофобов. Особенно когда в отечественном эфире напрямую обсуждаются варианты внешнего управления страной (в США за такое «светит» 10-летний срок). В этом же ключе — многолетняя дискредитация (она же — идиотизация) отечественных спецслужб. Их хоть и олицетворяют, в основном, «Новичок», да Петров с Бошировым, но они призваны символизировать нашу немощь, помноженную на бестолковость. В то и другое многим хочется верить. Здесь же и общеевропейское «переосмысление» итогов 45-го года, что может подсказать подходящую дату. По сумме перечисленного, о прямом нападении Запада на Россию (а не Киева на Донбасс) речь не идёт, но сочетание приведённых, тем более, неожиданных факторов — не исключает не предвидимого развития событий. Кого-то удивим вопросом: на что больше влияет пандемия — на рост безрассудной агрессивности или на аналитическую обострённость?
Главным же предвестием войны является, повторим, намерение Киева «освободить» Донбасс. Это намерение одобряется Западом. Так вот: одобрительный тон может быть принят за гарантию практической поддержки. Тем более, что Россию втягивают в круговорот не ею задаваемых событий. Что, пожалуй, самое тревожное.
Что не менее предсказуемо?
Во-первых, натовцам, прежде всего, США не откажешь в расчётливости. Большой войны, к которой может привести дальнейшая эскалация напряжённости, они не хотят. Потому что нынешние стандарты бытия справедливо представляются им максимально достигнутыми, несмотря на искушения, те, что родом из лихого рыцарского прошлого. Пятикратное «нет» изначально слышится в их ответах на вопросы войны и мира: 1) собирается ли Россия напасть на Запад?; 2) можно ли риски даже при случайных столкновениях считать оговорёнными контрактом? Страховики точно будут оспаривать каждый случай, как не подпадающий под защиту национальных интересов (если война не будет объявлена официально, а объявленная — она станет ядерной); 3) так ли Западу близки интересы Киева, чтобы рисковать кровопролитием, если до этого дойдёт дело?; 4) стоит ли дразнить «русского медведя», который ещё неизвестно, что выкинет?; 5) все ли союзники поддержат США, не говоря о расширенной географии разноликих партнёров-конкурентов? Есть и такое: на Западе жёстче, чем мы, разводят самую неистовую пропаганду и команду «Заводи моторы!» Первое считается уделом политиков, второе — военных. А они, с учётом сказанного, всегда себе на уме. Такое проявлялось, например, в миротворческой операции на Балканах, повторим, — более чем безопасной.
Во-вторых, киевская жажда мести имеет смысл, прежде всего, при внутренней готовности идти до конца. А конец может быть разным. Украинские генералы тоже умеют считать. Соотношение же сил — не только на линии разграничения — слишком очевидно. К тому же доминирующий общественный настрой — лишь бы не было войны — никем из нас не забыт. Не столько о пророссийских, сколько антивоенных настроениях, по меньшей мере, в русскоязычных областях Украины говорят и в Киеве, и позападней, правда, с сетованием на агентуру Кремля и воспитанную ею коррупцию. Спору нет: большинство граждан Незалежной уязвлено и Крымом, и Донбассом. Но рисуемый властной пропагандой образ ворога-москаля, как порождения папы-дьявола и мамы-сатаны, тому же большинству кажется чрезмерно вычурным. Особенно, если вспомнить общих дедов.
В-третьих. Это то, что «роднит» Киев с его кураторами. Даже неправдоподобно удачное начало операции, например, какое-ни есть вытеснение «пророссийской ваты», только обострит военное противостояние: оно предсказуемо приобретёт большую ожесточённость и масштаб. Об ожидаемых при этом тысячах погибших украинцев говорить, право, боязно. Во всяком случае российско-западного замирения это не принесёт. Добавим: никакой коллективный Навальный тут не поможет. Кстати, защитники, нет, ни власти, а страны ещё по-настоящему не выходили на площадь. Во всяком случае нас точно не соблазнит формула: демократия взамен на военное поражение, тем более, — на территорию. Поэтому стоит ли Киеву даже симпатичные Западу фантазии облекать в боевые распоряжения? Кстати, союзники не спешат принять Украину в НАТО. По меньшей мере, чтобы сохранить в трудном случае лицо. А заодно и жизни своих солдат.
В-четвёртых. Это то, что закругляет перечень антивоенных доводов. Запад во многом считает себя самодостаточным для достижения глобальных целей. Тем более, что ему привычнее считать, а не за кого-то мстить. Такому подходу Россия мешает куда меньше, чем Китай. Пока мы с этим не спорим. Кстати о Китае: многие представители американских политико-деловых кругов, по сей день путая Украину с Угандой, тем не менее, не хотят «сажать Россию на чёрта»: вдруг пригодится… Но именно такой суммированный расклад меньше всего зависит от военных побед, тем более, что они не предопределены. Вязкое, изматывающее Россию противостояние, «сдобренное» «тёпленькими» войнами, Западу куда выгоднее. А самим можно не отвлекаться от главного. Но тогда до сих пор действующие минско-нормандские форматы более соответствуют далеко идущим планам Запада.
* * *
Таков дебит-кредит. Правда, жизнь порой не подтверждает и самые обоснованные расчёты. Тем более, оптимистичные. Уже сейчас возникают сквозные вопросы: насколько глубоко мы готовы «украинизировать» нашу внешнюю, да во многом внутреннюю политику? И какого результата мы добиваемся?..