Евгений Горелый, В-75. Парадоксы короны

У каждого явления есть две стороны медали: хорошая и плохая.

В больницу Андрей точно не хотел попасть. Такое даже в страшном сне ему не могло присниться. Наоборот, он всячески противился там оказаться. Но врача, когда почувствовал недомогание, по полису ДМС 26 апреля вызвал, на всякий случай. Эскулап ничего в лёгких не обнаружил, но предложил взять тест на коронавирус, чтобы спать спокойно. К сожалению, тест оказался положительным. Хотелось верить, что это трагическая ошибка.

Потом в течение нескольких дней вызывал врача по ОМС, что оказалось проблемой. Заявки принимали, затем их кто-то таинственным образом снимал. Врач не приходил по вызову в течение четырёх дней. Поэтому лечение проводила супруга, по совместительству семейный доктор, всеми доступными современными лекарственными препаратами. И лишь когда Андрей позвонил в канцелярию 93 поликлиники и пригрозил карами небесными главному врачу, доктор появилась. Ничего страшного тоже не обнаружила, но предложила пройти компьютерную томографию, которая и выявила 40% поражение лёгких. Нужно было сдаваться. Так он оказался в больнице на попечении и под неусыпным присмотром классных специалистов Николаевской больницы Петергофа.

Когда он был совсем плох из-за высокой температуры, слабости, тошноты, некоторых изменений вкусовых ощущений, желания и сил для философских размышлений не оставалось. Но как только после очередного укола температура отступала, мозг начинал свою провокационную деятельность:

-Почему в одной семье не все заболевали?

-Почему одни переносили заболевание, даже не заметив его, а другие сильно страдали и даже умирали?

-Почему привитые и переболевшие вновь заболевали?

-Почему у кого-то вода становилась тухлой на вкус во время болезни, у других — еда пахла луком и так далее.

Прямо загадка на загадке, и никто пока не предложил отгадок. Существует и такая сложная теория, что планета Земля, безусловно, живой организм, а человек на ней — вредный вирус, пытающийся её уничтожить. Природа пытается выжить, борется с ним всеми доступными ей способами, уменьшая популяцию человека. Примерно так, как борется сам человек с вирусами в своём организме, всеми доступными средствами. По большому счёту только два существа на планете Земля уничтожают собственную среду обитания: вирус и человек.

А есть ли положительные моменты у этой дрянной, противной, отправляющей человека в нокдаун, болезни? Врачи почти не рассматривают психосоматических причин возникновения этой новой заразы. Условно можно считать, что человек здоров до тех пор, пока у него не накопился груз нерешенных проблем. Но когда они достигают критической массы, на подсознательном уровне включаются неведомые механизмы перезагрузки для освобождения от груза нерешенных проблем. Человек заболевает и получает дополнительное свободное время, внимание, заботу, любовь и всё, что ему не хватало на подсознательном уровне до болезни.

Тут он и начинает задумываться о быстротечности бытия. И сама продолжительность болезни зависит от того, насколько он устал от жизни, насколько обременён проблемами, чтобы они благополучно разрешились во время недомогания. Этому способствует наличие большого количества свободного времени. В этот же момент приходит и благотворное философское осознание, что в целом все суета сует и ловля ветра. Надо наслаждаться природой всегда, каждой минутой бытия, не откладывая на потом, на другое время, которого не будет. Жизнь дана человеку не для того, чтобы её терпеть, а для того, чтобы ею наслаждаться

Правда, при этом важно, чтобы родственники друзья, знакомые и коллеги и даже врачи с медсёстрами постоянно не мониторили состояние здоровья больного. Человеку необходим прежде всего покой и тишина, время для размышлений, а не ответов на дилетантские вопросы друзей и коллег. В этом плане больница, к сожалению, не помощник, скорее противник соблюдения тишины и отдыха.

В детстве, когда Андрей болел, его мама всегда спрашивала, что вкусненького он хочет съесть, чтобы побыстрее выздороветь. И он неизменно отвечал: «Банку сгущенки». Высосав её содержимое с помощью проделанных двух отверстий, он всегда вскоре выздоравливал.

Супруга даже не стала спрашивать о предпочтениях в еде во время болезни. Сразу с началом болезни купила килограмм красной икры. Но опорожнить её с наскока не получилось, сил не хватило. Все-таки болезнь на время оказалась сильней пищевого инстинкта. Это расстроило. Значит болезнь серьёзная. Хотя Андрею все-таки повезло. Купленная супругой банка красной икры по вкусу напоминала чёрную.

Когда-то в 1980 году он лежал в Магдебургском госпитале с воспалением лёгких. Выздоровление протекало тяжело и медленно. Рядом по коридорам инфекционного отделения разгуливали жизнерадостные солдаты, которым он невольно позавидовал. Он тогда поинтересовался у них, с каким диагнозом они попали в госпиталь. Услышав незнакомое до сих пор название болезни «гепатит», на всякий случай поинтересовался:

-А что у вас болит?

-Ничего,-честно ответили служивые.

-А сколько вы здесь уже находитесь?-не унимался Андрей.

-Уже полтора месяца,-последовал ответ.

Тогда он подумал, что гепатит — «хорошая» болезнь, когда ничего не болит, но можно полтора месяца в госпитале «отдохнуть», а потом ещё месяц в санатории полечиться. Зависть плохое чувство.

Тогда его тайное желание «отдохнуть» от тяжёлых условий службы реализовалось буквально через пару лет в Приморье, где эта «хорошая» болезнь растянулась на полгода. Он ясно осознал, что любая мысль является материальной. И за неправильные и плохие мысли обязательно придёт расплата с определенным сроком исполнения.

Был и другой пример, положительный. Когда он год спустя, устав от службы, пришёл к своему начальнику по командному пункту Валере Дунаевскому и честно сказал, что он устал и хочет отдохнуть пару недель в немецкой больнице. К чести начальника, он не стал задавать лишних вопросов. Вызвал одного из переводчиков Женю Евдокимова и поручил ему договориться о размещении Андрея в районной больнице курортного города Вернигороде. Даже спустя сорок лет из памяти не стёрлись условия пребывания в той больнице-санатории. Палата была на два человека со всеми удобствами. Еда ежедневно выбиралась на выбор из нескольких блюд по меню. Опять же очень внимательный доктор, ласковые медсёстры, которые нянчились с советским офицером и ублажали его, как иностранного гостя.

В 1994 году во время учебы в Германии ему представился случай осмотреть одну из гамбургских больниц. Побывать там предложил его немецкий приятель Хайнрих Гойни, у которого там находилась его больная мать. Можно сказать, что это был шок от увиденного, насколько это не вязалось с привычной картиной богоугодных заведений нашей родины.

Хотя грех жаловаться на Николаевскую больницу, в которую попал Андрей. В кремлевской больнице он, конечно, не лежал, поэтому и невозможно с ней сравнивать. Но это добротное среднестатистическое медицинское учреждение Санкт-Петербурга, перепрофилированное и переоборудованное специально под коронавирус. Лет десять назад произведён косметический ремонт внутри здания. Медицинский персонал: врачи, медсёстры, нянечки -грамотные и доброжелательные, быстро реагировали на просьбы и потребности больных. Они заслуживали самой высокой похвалы и оценки. Но находиться в больнице всё же было некомфортно.

Вентиляционные шахты, очевидно, чтобы вирусы и бактерии не распространялись, заделаны, поэтому в помещениях на четыре человека было душно. Несмотря на духоту и нормальную температуру, первые 10 дней у Андрея мёрзли ноги. Согреть их никак не получалось. Он даже попросил дополнительное одеяло, но это не помогло. Тонкие одеяльца (рогожа) все с жирной надписью: «Bundeseigentum» (Федеральная собственность). Видимо, они были поставлены Германией в 90-х годах в качестве гуманитарной помощи.

Контингент в больничной палате, куда поместили Андрея, оказался разношерстный. Понятно, что никто специально не выбирал это отделение и больницу для лечения:

Леонид – 68 лет, в прошлом начальник какого-то бюджетного управления. Первую прививку из одной ампулы сделал вместе с супругой, у которой всё прошло без последствий. А у него поднялась температура, и он попал в больницу с положительным тестом на коронавирус.

Когда московский шеф предложил заключить с его управлением консультационный договор на 50 млн. руб., чтобы присвоить деньги, он отказался в этом участвовать, поэтому управление было ликвидировано, а Леонид уволен. О своём поступке он не жалел, скорее гордился. Настроен оппозиционно к власти. Всех призывал идти на выборы.

Геннадий- 72 года, пролетарий, инструментальщик 6 разряда, заработал пенсию 30 тысяч. В принципе всем доволен, кроме повсеместного воровства. Сбежал из больницы, не долечившись, с положительным тестом на коронавирус. Всех уверял, что чувствует себя отлично и лучше будет долечиваться дома.

Виктор – 56 лет, профессиональный водитель, закончил автомобильный колледж. По взглядам националист, даже фашист. Во всех наших бедах винит “чёрных» и азиатов. Имеет троих детей, которых определил в структуры Росгвардии и полиции. На выборы не ходит. В целом добродушный пофигист. Поступил в больницу уже с отрицательным тестом на COVID-19, но через 10 дней получил положительный тест и выписку отложили.

Юрий – 78 лет, военный отставник из города Миасса. Профессиональный браконьер. Пришёл на своих ногах в хорошем состоянии. Через сутки медсёстры сняли с него всю одежду и отправили в чем мать родила в реанимацию.

Алексей- 50 лет, капитан ФСИН в отставке, поступил в палату в тяжелом состоянии, находился постоянно в кислородной маске на аппарате, плохо ел, почти не разговаривл. Личность профессионально деформированная. В первые часы пребывания в палате, когда ещё были силы что-то говорить, сообщил, что все заключённые суки и априори виноваты. Навальный отравил себя сам и место ему в тюрьме по заслугам.

Андрей так ощущал своё собственное состояние: головная боль, слабость, иногда головокружение и тошнота, раздирающий кашель, при глубоком вдохе ощущались болезненные ощущения в лёгких. Дикая усталость из-за многодневной бессонницы и мёрзнущих ног.

Выбор для деятельности здесь существенно ограничен. Можно лежать на современных кроватях с электрическим приводом, пультом управления и многочисленными функциями, о которых пациенты даже не догадывались, сидеть, думать, иногда ходить по коридору в маске, где в конце апреля — начале мая было довольно прохладно, потому некомфортно. Можно пить воду и ходить в туалет, расположенный в 40 метрах от палаты. Это плюс. Потому что хоть какое-то движение. Еще следовало регулярно принимать лекарства, получать капельницы, лежать на животе с вытянутыми по швам руками. Что очень неудобно, граничило с добровольной пыткой.

Говорят, сон лечит. Это правда. Полное отсутствие сна убьёт любого человека буквально за несколько дней. Это одна из самых страшных пыток в мире. Самым тяжелым испытанием, которое пришлось пережить Андрею во время болезни, оказалась многодневная бессонница, от которой не было избавления ни днём, ни ночью. Это совсем не способствовало выздоровлению, вело к раздражению, дикой усталости и маяте. Организацией добротного сна в больнице никто не заморачивался, действуя по принципу, захочешь жить — выживешь. Подъём, то есть первое измерение температуры у больных происходило в 5–00. Первое измерение давление, как правило, осуществлялось чуть позже, самостоятельно. Процесс этот часто затягивался из-за наличия всего одного аппарата на 50 пациентов отделения. Поскольку больные со средней тяжестью поражения лёгких находились часто с тяжелыми больными, ночью и днём не спали все. Это означало, что, первоначально попав в больницу с лёгкой и средней тяжестью заболевания, существовала огромная вероятность переместиться в категорию тяжелобольных, то есть реанимацию. И это не ошибки лечения, а лишь вопросы возраста больного, его общего физического и морально-психологического состояния, а также финансирования и организации процесса здравоохранения, а, порой, и просто элементарного здравого смысла руководителей лечебного заведения.

Для скорейшего выздоровления Андрей периодически пытался что-то съесть из предлагаемой еды. Если не съесть, то хотя бы надкусить, чтобы не забыть вкус еды, проверяя не вернулись ли прежние вкусовые ощущения продуктов.

Утром традиционная плошка овсяной, рисовой, гречневой или манной каши без соли. Какой сэр без овсянки по утрам? Всю порцию по мере выздоровления Андрей со временем съедал без соли и даже с удовольствием. На обед: чаще картофельный суп с построганной морковью и тоже совершенно без соли. Нянечка объяснила, что они соль не используют. К хорошему быстро привыкаешь. На второе часто дают что-то напоминающее мясные котлеты с тушеной морковью или свёклой, или макароны с подливкой, как в детстве. Андрей съедал всё из принципа и в целях самовыживания. Ну и, конечно, компот. Следовало признать, что кормили сносно, даже хорошо, потому что без изысков. Памятуя, что солдаты и лошади едят всё, он не кочевряжился, метал понемногу всё подряд. Со временем научился есть и картофельный суп без соли с удовольствием.

Через две недели пребывания в больнице Андрей впервые поспал два часа ночью. Сон был липкий, тревожный, с потерей ориентации в пространстве и бредом. Но эффект оказался всё же благотворным. Появились какие-то мысли и мечты. Потянуло домой, на природу. Смог представить и почувствовать, как утром в сиянии утреннего светила он выйдет на террасу, чтобы понежится в его лучах, послушать песни весенних птиц и помедитировать. А главное получить удовольствие от завтрака с чашечкой ароматного горячего кофе в окружении зелёной травы, сосен, елей, можжевельников и туй, в единении с природой. Но как быстро меняется настроение, когда солнце вдруг заходит за тучу и становится прохладно и даже холодно.

Один вывод в ходе болезни Андрей сделал: всё в этом мире относительно. И всё проходит: и хандра, и болезни, и сама жизнь. Но главное, чтобы солнце светило всем и всегда, тогда жизнь и радость природы продолжат свой бесконечный бег.

Оказавшись всего через пару дней в своём загородном доме, о котором он так много мечтал последние дни, он испытал странные чувства потерянности и непонимания, что происходит, и где он находится. Он очутился в своём знакомом и незнакомом мире. Вроде, всё было так, как раньше, на своих местах, и всё незнакомо или забыто. Андрей приспособился к не очень дружественным условиям больничной жизни, где оставались всего три приоритета: поесть, поспать и постараться не сдохнуть. Теперь его преследовала звенящая тишина и пустота, к которым тоже предстояло приспособиться и представить, что эта совсем другая жизнь, тоже его. Сколько продлится период пришибленности после тяжелой болезни он не знал, но ему очень хотелось вернуться в привычный ритм жизни, и пугала одна только мысль надолго застрять в этом состоянии нереальности.

 

 

 

 

 

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.