Юрий Пожидаев, Восток 1981. Случай с переводчиком в Афганистане.

25 декабря 2016 года исполняется 37 лет со дня когда был отдан приказ на вхождение отдельных частей и подразделений в Афганистан. Этот день сейчас отмечается как День формирования 40-й армии, которая входила в состав Ограниченного воинского контингента в Афганистане.
К этой дате мы планируем опубликовать ряд фотоматериалов и статей, посвященных участию выпускников ВИИЯ в афганской войне.
Представляем рассказ Ю.Р. Пожидаева — выпускника восточного факультета 1981 года, который поехал в Афганистан задолго до ввода наших войск в эту страну.
Николай Игнатьев оформлялся через 10-ое Управление Генштаба и летел вместе с нами в Афганистан в сентябре 1977 г. Учился в МГИМО, т.е. парень явно не из простых. По прибытии в Кабул сразу же был направлен в Кандагар. Звание –лейтенант, зп соответственно не курсантская. Приезжал как-то в Кабул, останавливался у нас в квартире, других знакомых у него, по-видимому, не было. Производил впечатление человека обычного, несколько замкнутого.
25 апреля 1978 г. апреля я был в командировке в Кандагаре и вместе с Михаилом Слинкиным встречался с ним в Кандагаре (кратко это описано у Миши в романе «Война перед войной»). Кроме него там было еще два переводчика – узбек Самад и армянин Рафик. Все трое между собой ладили. Жили он на роскошной вилле, сааавсем не чахар Аалеф…. Однако на первый взгляд были все трое в таком сонно-меланхоличном, не исключено иногда и депрессивном состоянии. Коля один пытался это компенсировать занятиями карате и другими видами спорта, периодически им заливали бассейн, когда они уже обучились прыгать с вышки…
В мае 1978 г., как только прибыл первый самолет с «дополнительными» советниками и специалистами, Мишу Слинкина с группой из 16 человек направили в Кандагар уже надолго, меня в то же время предупредили о командировке в Нарин.
Переводчиками там потом были Женя Кулиш и его сокурсник (как звать не помню), позже прибыл еще один переводчик-узбек. По словам Миши, они нормально общались, вместе ходили в бассейн, по четвергам или пятницам организовывали шашлыки или плов. Все как обычно. Необычным было только то, что когда мы попадали на кандагарский базар, Коля неизменно пытался «оторваться», остаться один, да и интересы его, что касается покупок, были иными: не ширпотреб (текстиль, японская техника, часы и т.п.), а только золото и, как выяснилось уже потом, доллары.
Что касается его неудавшегося побега, то об этом знаю лишь с чужих слов, поэтому могу в чем-то ошибиться.
Николай напросился съездить в Спинбулдак (на самой границе с Пакистаном) вместе с командиром 34 пехотного полка – старым, хитрым, хотя и внешне немного простоватым, полковником Исой. По дороге заехали домой к Николаю (в городок аэропорта) – якобы за фотоаппаратом.
В Спинбулдаке по словам афганцев пограничный пост – чистая формальность. Все кочевники (торговцы-повинда) и контрабандисты свободно, без каких либо формальностей пересекают границу в нескольких сотнях метров справа или слева.
Николай надел себе на шею автомат ППШ с полным магазином и медленно пошел прочь от поста. Иса спросил – зачем и куда? Он ответил, что хочет сфотографироваться на фоне пакистанской территории. Тогда Иса, что-то заподозрив, приставил к нему офицера роты разведки, якобы, для безопасности, да и под предлогом того, чтобы было кому нажать на кнопку фотоаппарата. Отойдя на достаточное расстояние, Николай отдал фотоаппарат офицеру, а сам пошел в сторону границы…
Когда офицеру стало ясно, что переводчик, ускоряя шаг, попросту уходит в Пакистан, он побежал за ним, но догнать уже не успевал и потому закричал двигавшимся навстречу кочевникам и торговцам, чтобы они задержали Николая. Те так и попытались сделать…. Но Коля, у которого в поясе было много долларов, золота и фотографий для пакистанских военных, а в голове далеко идущие планы, сдаваться так просто не захотел и , сняв автомат, сначала пригрозил им оружием. Те не растерялись и окружив его продолжали нападать. Нескольких он уложил прикладом и приемами карате, но в конце концов его скрутили и чуть-чуть наваляли…
Уже в Кандагаре у Николая изъяли золото, доллары и фотопленки со снимками военных объектов. Как говорили, советники не удержались и уже крепко ему наваляли. В Кабул его привезли с синяками и в наручниках…
Тогда за измену Родине полагалась вышка. Но все обернулось иначе. В конце 1980-го, а может и в начале 1981-го мы вчетвером (Миша Слинкин, я Саша и Лена Янины,) пошли в Лужники на какой-то чемпионат по карате. В зале обнаружили, что три «наших» места свободны, а на одном кто-то сидит. Саша с ходу (он всегда был горяч, мог, например, в будучи в карауле на втором курсе, сказать «…можешь стрелять по мне, я все равно увернусь…») прокричал что-то вроде: «Эй, ты, ну-ка быстро отсюда!» Но некто, сидевший на «нашем» месте среагировал не на него, а увидев Мишу и меня. Он моментально изменился в лице, побледнел, (хотя мне кажется, это был постоянный цвет его лица) вскочил и бросился прочь, отталкивая встречных. Это был Николай Игнатьев. Узнали мы его с Мишей Слинкиным почти одновременно.
Наверное, единственный вариант сохранить жизнь с таким «хвостом» в биографии – сыграть дурку. Но и это тогда было возможно лишь с помощью влиятельных людей, имеющих выход на самые верхи. Ведь и оказался он даже не в психушке, а на свободе!
Материалы о его дальнейшей судьбе — в интернете.
Краткая выдержка:
«Николай Игнатьев родился в Москве в 1955 году.
Учился на экономиста.
В 1980-ые служил в Советской Армии в Афганистане.
После службы в армии, параллельно с работой переводчика, начинает серьезно заниматься фотографией. В 1988 году журнал «Life» публикует серию фотографий Н.Игнатьева посвященную Тысячелетию Русской Православной церкви.
В 1987 году женится на английской журналистке Джулиет Батлер и переезжает в Лондон, где начинает сотрудничать с фото-агентством «Network».
Работал для журналов: «New York Times», «Observer», «American Express Magazine» и «Time», «Fortune», «Forbes», «Geo», «Stern», «Vogue», «Elle» и «The Sunday Times Magazine».
Сотрудничал с фестивалем ИнтерФото. Был членом жюри самого престижного мирового конкурса пресс-фотографии «World Press Photo»
Скончался в Лондоне в 2004 году.
«Он страстно хотел быть фотографом. Большой любитель всего красивого и совершенного, аккуратный от природы, он пробует снимать студийной камерой классические портреты. Но время не располагало к неспешности и эстетству, накатывались грандиозные события. Начинался необратимый процесс распада СССР, и Николая утягивает в репортажную фотографию. Работа свободного репортера в те времена была совсем не простой. Режим чувствовал документальной силу фотографии и пресекал попытки несанкционированного доступа к действительности. Это превращало обыкновенный правдивый фоторепортаж в активный протест тоталитаризму. Ведь тогда говорить правду — значило воевать с режимом. Скромному и интеллигентному Николаю нелегко давались репортерские съемки. Напористость и наглость, присущие советским фотографам были ему чужды. Его вежливую улыбку и мягкий голос люди часто принимали за слабость и неуверенность. Но скрытое за кажущейся мягкостью упорство его было велико.»
2004© Виктор Грицюк

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.