Элла Игуменцева, Запад 1983. Запах Лаванды.

ella

Посвящается А.Л.
Вся наша жизнь – не больше чем
игра…
И мы в ней зрители, не боле.
Что – мера зла? И где предел
добра?
Что в ней подвластно нашей воле?
Кто лидер в ней? А кто –
статист?
Кто пальму первенства получит?
Кого венком из лавра наградит
Его Сиятельство – коварный
случай?..

Так что же это такое – наша жизнь? Может, и вправду – игра, экскурсия в этот мир, как пишут в разных, почти научных, книжках? Кто и как руководит этим броуновским движением миллиардов людей, сталкивая или навсегда разводя их друг с другом? Чего в природе больше – случайностей или закономерностей? Или правы философы, и случайность – это необходимость? А самое удивительное – как находят друг друга люди в этом жизненном хаосе? Кто соединяет те давным-давно разорванные половинки? Как сходятся в нужном месте и в нужное время две судьбы, каждая из которых делала свои петли и зигзаги, прежде чем доведется пересечься им в одной точке?

Бегут минуты и часы,
Нас приближая к месту встречи…
Слепой Фемиде на весы
Ложатся судьбы человечьи…

…Она давно, еще с детства, писала стихи. Впрочем, стихи – это слишком громко сказано. Сама Она называла это размышлениями вслух. Просто внутри были мысли и чувства, которые не проявлялись внешне, им было тесно в узких рамках, и эти противоречия внутреннего состояния и внешнего облика находили выход в том, что Она доверяла бумаге. Правда, вдохновение нечасто посещало ее. Иногда за несколько лет Она не писала ничего. Ей нужен был толчок, особый повод для того, чтобы наружу выплеснулись строчки о жизни и смерти, о судьбе, о любви, о людях, встреченных на жизненном пути.
Ей казалось, что в ее жизни все уже было: романтическая любовь, обжигающая страсть, невыносимая боль утраты близких людей, монотонные будни и нечастые ослепительные праздники. Но все равно Она не уставала, порой с детской наивностью, радоваться жизни. Может, поэтому судьба, которая иногда была не слишком ласкова с ней, временами баловала ее своими подарками, сводя на жизненном пути с интереснейшими людьми, которые становились ее друзьями, с прекрасным искусством, ставшим частью ее жизни, с любовью и разочарованиями, наверное, неизбежными в этом переменчивом мире.

Ах, судьба, проказница-судьба!
Ты то веселая, то бесконечно злая!
Ну почему тебя не выбирают?
Ты нас сама находишь без труда…

Как-то Она в очередной раз была в театре. В сущности, она давно разочаровалась в драматическом театре, ее очень увлекала опера, но ее друг-актер играл в нашумевшем спектакле всемирно известного режиссера, и Она пошла посмотреть, скорее, только из дружеских побуждений, чем из интереса к изыскам звезды режиссуры. То, что Она увидела, не разочаровало, но и не произвело очень сильного впечатления. В какой-то момент у нее даже мелькнула мысль: «Неужели они не чувствуют, что занимаются каким-то бессмысленным делом?» А ведь это был ее любимый Шекспир!
После спектакля они с подругой ждали своего приятеля возле машины. Друг подошел не один, и тогда Она впервые увидела Его. Она совсем не запомнила его на сцене, там было несколько молодых людей, которые играли разные роли, но Она к ним не приглядывалась.
Все познакомились, Она села на заднее сиденье автомашины, Он рядом с ней. На какое-то мгновение ей почему-то стало неловко за свои голые коленки. В темном салоне не очень-то разглядишь друг друга, но когда Он улыбнулся ей, Она подумала: «Господи, какая у него удивительная улыбка!» – и вдруг почувствовала какое-то легкое дуновение, как будто между ними возникло что-то и тотчас растаяло, оставив после себя чуть пониже солнечного сплетения невнятное чувство холодка.
Он оказался актером известного театра, и Она попросила пригласить ее на какой-нибудь спектакль, в котором Он играет. Позже, когда Она вспоминала этот вечер, ей казалось, что это кто-то другой говорил за нее; что Она только делала то, что ей подсказывал тот, другой, кто устроил эту случайную (или неслучайную?) встречу в их жизни.

Скрипит, вращаясь, колесо
Фортуны,
Причудливо сплетая наши судьбы.
Запели ангелов серебряные
трубы…
Мы встретились – спасибо им за
чудо!

Он сдержал слово и пригласил ее с друзьями на спектакль. Когда все собрались у театра, Она почувствовала, что Он смотрит на нее не так, как на других, но не придала этому большого значения. Ей очень понравились спектакль и то, как Он играл. Когда артисты вышли на поклон, Она подарила ему букетик ландышей. Он удивленно посмотрел ей в глаза и как-то очень нежно пожал руку. И опять возникло это непонятное чувство холодка в груди, а в ее голове как будто зажглась красная лампочка, подавая сигнал «Опасность!»
Увы! Что случилось, то случилось! Через некоторое время Она поняла, что ей просто необходимо увидеть его снова. Она не думала, что будет потом и будет ли что-нибудь вообще, просто понимала: Она должна его увидеть.
Над поводом долго не размышляла: Она обещала пригласить его в оперу.
…Потом они часто вспоминали это первое свидание. Он говорил, что боялся, что Она его никуда не пригласит; рассказывал, как Он всю дорогу до Останкинского парка, где во Дворце был спектакль, бежал и только перед входом в парк перешел на шаг, чтобы этого не было так заметно.
Они шли по вечерней летней Москве пешком по бульварам, совершенно не замечая, как долго они идут и куда. С этого момента они не расставались целую неделю. Это было целых семь дней упоительного счастья, наполненного радостью узнавания друг друга, попыток почувствовать душу другого человека, словно двое слепых прикасались друг к другу пальцами, пытаясь понять, кто этот другой человек.

Словно сильная, стремительная
птица
Разметала руки-крылья я…
Разве может с чем-нибудь
сравниться
Радость узнавания тебя?!
Радость удивления тобою,
Радость обладания тобой,
Когда я могу совсем случайно
До тебя дотронуться рукой!

Все, что они видели и слышали в эти дни, казалось ей особым знаком их встречи: и фильм «Влюбленный Шекспир», который они посмотрели в кинотеатре, а потом долго шли молча, потому что говорить о чем-то пустом было невозможно; и то, что, когда они однажды шли по Арбату, музыкант играл на саксофоне «Маленький цветок» – ее любимую музыку, от которой у нее всегда как будто останавливалось сердце и хотелось плакать, но не от горя, а от счастья.
Это были дни страстной любви, когда хочется слиться с другим человеком так, чтобы стать частью его и его продолжением; когда перестает существовать окружающая действительность и есть только чувство невесомости: словно падаешь и падаешь в глубокую воздушную яму… Она не могла припомнить, когда еще за последние годы была счастлива так долго и так сильно, как в эти семь дней.

Как в роденовском «Поцелуе»,
Мы с тобою слились воедино.
Мне не вынести нежность такую,
Что растопит и вечные льдины!
Уплывает куда-то сознанье,
И, проваливаясь в небытие,
С утопающего отчаяньем
Обнимаю я тело твое!
Все – впервые! И до тебя —
Никого, ничего, никогда!
Так целуй меня, мой Адам!
Пусть пульсирует в жилах
страсть!
Если сердце открыто ветрам,
Не страшна ему времени власть.
Жаром тело мое опалив,
Загляни глубже в душу мою!
Словно реки весною, в разлив,
Мы у Вечности на краю…
Никого, ничего, никогда!
Только Счастье, Ты и Я!

От него пахло горьковатым запахом лаванды. Это был ее любимый запах, и от этого ей почему-то делалось еще радостней, словно Она встретила кого-то бесконечно родного и близкого.
…Она лежала в темноте, чувствуя исходящее от него тепло, и, прислушиваясь к его ровному дыханию, размышляла о, казалось, банальной вещи: что же все-таки такое счастье? Почему иногда, имея все, что хотелось бы, человек отчего-то чувствует себя обманутым в лучших ожиданиях и глубоко несчастным; и, наоборот, понимая, что все совсем не так, счастлив как никогда?
Но долго задумываться над этим не хотелось, хотелось просто закрыть глаза и плыть на волнах этого самого счастья…

Тонкий запах лаванды
Я вдыхаю душой…
Голос шепчет мне странный:
«Не с тобой, не с тобой…
Что с тобой происходит —
Только ласковый сон,
Пусть ничто не тревожит —
Скоро кончится он.
Не с тобой эта нежность,
Не с тобой эта страсть,
И уйдет неизбежно
Плена сладкого власть!..»
В полусонной истоме
Открываю глаза…
Тихо в утреннем доме,
В стекла бьется оса…
Сладко спит мой любимый
После трудного дня.
Обнимают, как крылья,
Руки нежно меня.
И мужчины, что рядом,
Я касаюсь душой…
Тонкий запах лаванды…
И все это – со мной!

Потом… Все остальное будет потом: мучительное ожидание редких встреч, потому что Он несвободен; долгие часы у молчащего телефона; сознание собственного бессилия от невозможности что-нибудь изменить; зависть к другой и жалость к себе – весь этот клубок человеческих чувств и страстей, что, наверное, и есть наша жизнь!

Да! Поздно, поздно, знаю я уже,
Сопротивляться и гадать, что
будет,
Пожар безумия гасить в своей
груди,
И даже знание того, что впереди,
Увы, больное сердце не остудит!

Но все это будет потом, не сейчас. А сейчас – только тонкий запах лаванды и бесконечная радость от того, что судьба преподнесла ей удивительный подарок, что жизнь поистине прекрасна и что все в ней движется любовью.

Как сгусток энергии космоса
Летит моя мысль к тебе.
Любовь не имеет возраста,
Сопротивляясь судьбе.
Все существо заполняет
И, словно троянский конь,
Она изнутри поражает
Тех, кто еще не влюблен.
Пустое – успех и слава,
Не нужен покой и сон…
Жестокая это забава —
Слепая игра с огнем.
Но чувства не станут золою,
Если в нашем с тобой раю
Тебе я душу открою,
А ты мне отдашь свою!

…Прошло несколько лет. Они виделись нечасто, в основном она приходила на его спектакли, каждый раз заново, удивляясь, какой Он хороший актер. Однажды Он пришел к ней на день рождения с огромным букетом ее любимых белых хризантем почти с нее ростом. В тот день Он сказал: «Я люблю тебя!» Это было так не похоже на него. Он вообще не очень любил говорить.
Последний раз они не виделись почти год. Он переехал на другую квартиру, сменил телефон, был очень занят. Она решила, что Он совсем забыл о ней, и старалась не вспоминать о том, что было.
Однажды друзья позвали ее на очередную премьеру в Дом кино. Ей не очень хотелось идти, но внутренний голос, к которому Она всегда прислушивалась, настойчиво советовал сделать это. Она сидела в зале, крутила головой, высматривая знакомых, которые обязательно бывают на таких мероприятиях. И вдруг… Он шел по проходу к последнему ряду, придя по своему обыкновению почти последним. Она с ужасом подумала, что могла не повернуть в этот момент голову и не увидела бы его! Опять этот холодок в груди, и ноги – совершенно ватные; похоже, Она даже побледнела, напугав своих друзей.
Когда Она подошла к нему, было видно, как Он обрадовался. Потом они два часа сидели, взявшись за руки, почти не разговаривая. За них говорили руки, слова были совершенно необязательны.
Когда они шли к метро, Она каждые две минуты забегала вперед, заглядывала ему в глаза и говорила: «Скажи, что ты меня любишь, скажи! Ну хоть немного!» И Он отвечал: «Очень!» И Она верила ему, потому что чувствовала: это правда.
И снова вспоминала Она каждую минуту, которую они провели вместе. И радовалась, что все это – с ней и никуда не делось. И запах лаванды – тот, давний…
Что наша жизнь? Не больше, чем игра…

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.