Владимир Степанович Фролов: его имя знают, пожалуй, все первокурскники, изучавшие персидский язык.
Он родился в 1918 года, пошёл в армию в 38-м, участвовал в двух войнах, был командиром пулемётного взвода. После войны «служил на офицерский должностях в ВС СССР», как было написано на стенде с фотографиями преподавателей-фронтовиков. Что мы про него знали? Да практически ничего. Догадывались, что служил он в ГРУ, знали, что был в командировках во многих странах, от Франции до Японии, работал в Афганистане, Иране, Пакистане, владел не только персидским языком, имел по-настоящему энциклопедические знания. Запомнился его рассказ о том, что однажды он был в пустыне с каким-то племенем, где обязательно нужно было выкурить с ними одну трубку (точно, это были не индейцы мы считали, что это одно из афганских племён), и как сложно было сделать вид, что берёшь в рот эту противную трубку, и ещё изобразить удовольствие. Учил нас правильно говорить, ставить речь, с чего начинать разговор и т.д., так что давал знания он не только фарси.
Когда не работал лифт, он в свои 72 года (я пишу про период 1989-1994) он спокойно поднимался по лестнице на 12 этаж, и, в принципе, делал это даже когда ему было далеко за 80. В общем, был он человеком легендарным, и на нашем курсе его почему-то звали «квантунский разведчик» (это пришло, по-моему, из вьетнамской группы, которая училась в соседнем классе).
Владимир Степанович, или «Фролыч», как иногда называли мы его для краткости, всегда выделялся военной выправкой, безукоризненными манерами дипломата. Его знаменитое нуте-с» для нас было в диковинку. Костюм из 60-х, берет, широкий галстук – таким обычно он приходил на занятия. Уча нас языку, каллиграфии (чего только стоят его «калямы» для шрифта насталик), он учил и дипломатии, и наблюдательности, и даже выдержке.
Его наблюдательности и внимательности мы не переставали удивляться. Иногда казалось, что он недослышит, и можно было спросить, поговорить тихонько или подсказать. Оказалось, что это не так, он слышал всё, и сразу мог понять, кто и что делал на контрольной работе, как нам казалось, он видел нас в отражении окна, магнитофона, в общем, от его слуха и взгляда не ускользало ничего.
Для того, чтобы поставить почерк, он сам писал для нас прописи, и мы строка за строкой повторяли написанные ими буквы. Сложно забыть его фонетические зарядки в начале пары, когда мы хором произносили «бАм – бам», «дар – дАр», «барАбар – барАдар».
Был мудрым и терпеливым, даже когда мы делали кучу ошибок в произношении, но и его терпению, бывало, приходил конец. Один курсант А. читал простой текст типа «ин педáр аст», «ин мАдар аст» и т.п. Так вот А. ставил ударение несколько раз на последний слог, продолжалось это некоторое время, Владимир Степанович не выдержал и сказал: «Это Вы педар áст, а «отец» по-персидски педáр аст.
Винительный падеж в персидском требует постановки «ра», и это всегда была типичная ошибка любого курсанта. Для того, чтобы курсант не забыл поставить эту «ра», Владимир Степанович, он либо легонько стучал по столу карандашом прямо перед моментом, когда было время поставить эту «ра», либо стукал подошвой носка ботинка, даже показывая телом, что пришло, наконец, время правильно применять винительный падеж. В общем, на первом зачёте и экзамене взятый в руку карандаш или приподнятый носок ботинка обозначал «внимание, нужно ставить РА!».
Были с ним и курьёзные случаи. Однажды он принёс к нам в класс таблицу времён персидского языка, красиво написанную на плакате размером примерно А1. Мы повесили его на стенку между окнами, и она служила подспорьем в учёбе.
В это же самое время кто-то принёс красивый плакат с красивой девушкой, которую мы назвали «Афсанэ», и повесили на обратную сторону этого самого грамматического плаката. Получилось и полезно, и красиво. На сампо обычно мы переворачивали плакат, и на нас смотрела Афсанэ. Продолжалось это достаточно долго, до тех пор, пока Владимир Степанович вёл у нас язык. В один прекрасный день он снял плакат со стены, начал его скручивать, увидел Афсанэ и нам ничего не сказал.
К сожалению, не сохранилось ни его фотографий, да и про него мы ничего не знали, про себя рассказывал он крайне мало.
Мы гордимся, что одним из наших первых учителей персидского был Владимир Степанович Фролов, по-моему, самый таинственный преподаватель кафедры СВЯ.
Николай Припоров