Кунцевское кладбище. Памятник А.М. Андрееву

Вскоре после смерти Андрея Матвеевича (17 ноября 1983 года) с нами связались из соответствующей службы МО и сообщили, что готовы взять на себя установку памятника на могиле. Они предложили нам несколько вариантов, мы выбрали один из них. Отдельно зашел разговор об изображении на плите. Они сказали, что могут по фотографии нанести на неё штриховой портрет, всё это за их счёт, для нас бесплатно, но мы хотели бронзовый барельеф. Пожалуйста, но делайте его сами, за свой счёт. Так мы и договорились.

Мы выбрали самый простой стандартный вариант. Андрей Матвеевич был скромным человеком, чуждался любой претенциозности, и мы хотели, чтобы эта черта характера нашла отражение в надгробном памятнике.

С барельефом нам помогли ветераны 86-й стрелковой дивизии, которой полковник Андреев командовал во время боёв на «Невском пяточке». Отец поддерживал с ними связь и приезжал в Ленинград на их встречи. Они договорились с известным, можно даже сказать, знаменитым скульптором, народным художником СССР Михаилом Константиновичем Аникушиным, автором памятника Пушкину перед Русским музеем. Мы связались с ним, обговорили вид и форму барельефа, договорились о цене работы (800 рублей) и переслали несколько фотографий. Было это не раньше середины 1984 года.

А установка плиты на Кунцевском кладбище затягивалась. Нам сообщили, что оформление этой процедуры происходит списком, когда соберётся нужное количество могил, всех сразу утвердят и на всех поставят памятники, а пока ждите. Даже назвали некоторых людей из этого списка, пока недостаточно неполного, в частности, там фигурировал Ротмистров.

Пока формировался этот список я решил съездить в Ленинград и посмотреть, как идёт работа над барельефом. Созвонившись с Аникушиным, я пришёл к нему в мастерскую на Петроградской стороне. Это было здание, построенное специально для Михаила Константиновича. Его центром являлся большой светлый зал высотой метров 5 или 6. Здесь можно было работать над монументальными скульптурами большого размера. Его окружали помещения поменьше, которые можно было использовать как для работы, так и в качестве жилых комнат. Большой центральный зал был заставлен эскизами работ, над которыми сейчас трудился скульптор. Здесь стояли бюсты, барельефы, фрагменты каких-то больших многофигурных конструкций. И среди них на небольшой подставке типа мольберта присутствовал и глиняный портрет Андрея Матвеевича. На мой взгляд он был уже закончен. Мне понравилось.

Но художник так не считал.

Аникушин то подходил к своей работе и что-то в ней поправлял, то отходил на несколько шагов, смотрел, снова поправлял, опять отходил, брал фотографии, смотрел на них, качал головой.

— Не люблю я работать с фотографиями. Ну-ка подойди, — он посмотрел на меня.

– Ты похож на отца, стань вот сюда, — он указал мне место, и минут 20 работал над портретом, поглядывая на меня.

Мы договорились, что как только барельеф будет готов и его отольют в бронзе, он сообщит, я приеду и заберу его. Предполагалось, что это займёт 2-3 месяца. Я подарил Аникушину книгу Андрея Матвеевича с дарственной надписью от семьи, а он подписал мне небольшую книжку-альбом Юрия Алянского «В мастерской на Петроградской стороне», которую мне посчастливилось купить незадолго до поездки. Она сейчас лежит передо мной:

Уважаемому Владимиру Андреевичу Андрееву

На память от М. Аникушина

13.V.86

Где-то в начале сентября я позвонил в Ленинград, узнать, как дела с барельефом. Выяснилось, что он пока не готов, возникла неожиданная проблема. Бронзу для таких неофициальных заказов, вроде нашего, скульптор доставал «левым» путём на каком-то предприятии. Типа, работяги через дыру в заборе выносили. А тут вдруг в стране началась компания борьбы с «нетрудовыми доходами». Контроль за бронзой ужесточили, и её не смогли вынести в нужный срок в нужном количества. Михаил Константинович извинился за задержку и обещал решить проблему в ближайшем будущем. Так и получилось, в начале 1987 года мне позвонили из Ленинграда, сказали, что барельеф готов, можно забирать. Я поехал с рюкзаком, вещь то довольно тяжёлая, не меньше 10 килограммов, сзади торчали три штыря длиной сантиметров 15 и толщиной миллиметров 15. В гранитной плите надо высверлить под них отверстия и посадить барельеф на эпоксидку. Я завернул изображение в тряпки и убрал в рюкзак.

Тут же произвёл расчёт, отдал, как договаривались, 800 рублей. Из рук в руки. Сейчас я не помню, давали ли мы какой-нибудь аванс, думаю, что нет. В этом случае, я бы взял расписку, и сохранил её на память до сегодняшних дней, а её нет. Полагаю, что и сам Аникушин не хотел, чтобы оставались материальные свидетельства частных заказов.

С ветеранами 86-й стрелковой дивизии наша семья поддерживала связь, и я встречался с ними, когда приезжал в Ленинград. Встретился и в этот раз, показал барельеф, он им понравился, и они попросили меня, чтобы я попросил Аникушина сделать несколько его гипсовых копий. Они собирались раздать их местным военно-историческим музеям и мемориалам. Я ещё раз приехал к Аникушину, договорился насчёт четырёх копий и заплатил 100 рублей, по 25 рублей за штуку. Точно не знаю, но, по-моему, две из этих копий ветераны забрали, а две, если уцелели, хранятся в музее-мастерской Аникушина. Я был у них в ноябре 2019 года, и напомнил хранителям, что где-то в запасниках у них должны лежать оставшиеся копии, пусть найдут и отдадут, за них, ведь уплачено. Им то они не нужны, они, небось, и не знают, кто на них изображён.

В Москве я отвёз барельеф в мастерскую МО и оставил там. Плита уже стояла и они обещали прикрепить через несколько дней, но точную дату не назвали, и я немного беспокоился, как бы они без моего присмотра не приделали его к не той плите. Но всё было сделано правильно. И барельеф, и весь памятник нравится всей нашей семье. Когда в 2012 году устанавливали мемориальную доску на доме, где жил генерал Андреев, мы с братом решили не заморачиваться с новым скульптурным изображением, а использовать то, которое было сделано М.К. Аникушиным.

Так, значит в Ленинграде я был в середине мая, а где-то уже в самом конце мая нам позвонили из этой конторы, которая устанавливает памятники, сказали, что наш памятник готов, его будут устанавливать, и попросили, чтобы кто-нибудь из нас пришёл на кладбище и помог рабочим найти могилу. Было это 1-го или 2-го июня. Почему я это помню? Вот почему.

Я сидел рядом с нашей могилой и ждал рабочих. Смотрю, на кладбище входит похоронная процессия. Я подошёл, спросил, кого хоронят?

— Генерал-полковник Павалий, — ответили мне.

Я уже знал о смерти Михаила Ивановича, это произошло 29 мая 1986 года. Михаил Иванович Повалий был хорошим знакомым Андрея Матвеевича. Они встретились в ноябре 1944 года, когда генерал Андреев пришёл в 47-ю армию на должность зам. командующего, а полковник Повалий был тогда начальником оперативного отдела штаба армии. Дружеские отношения они сохранили и после войны. А его жена, Фира Владимировна, вообще была одной из ближайших подруг нашей мамы Калерии Никаноровны. Она тоже была врачом, они вместе работали в госпитале 47-армии и, как вспоминала мама, иногда спали под одной шинелью. Андрей Матвеевич и Калерия Никаноровна присутствовали на их свадьбе летом 1945 года. Так что можно сказать, мы дружили семьями. М.И. Повалий был талантливым штабистом и сделал большую карьеру. Его высшая должность – начальник Главного оперативного управления Генерального штаба. Службу он закончил в должности 1-зам. начальника Военной Академии ГШ. Фира Владимировна переживала за мужа и жаловалась Калерии Никаноровне, что, возможно, её национальность помешала ему достичь большего.

Жили они на Мосфильмовской в соседнем с нами доме. Было удобно общаться. После смерти мужа она разменяла эту квартиру и переехала в знаменитый круглый дом на улице Довженко. Вроде недалеко, и я был там у неё пару раз, но мама уже к ней не выбиралась. Общались по телефону.

Когда я бываю на Кунцевском кладбище, то обязательно, кроме нашей, подхожу и к другим могилам. Там ведь много знакомых. Подхожу, конечно, и к Павалию. И вот однажды подхожу и вижу на его плите новую надпись: Эсфирь Владимировна ……, какая-то еврейская фамилия, сейчас и не помню, какая. В первую секунду я даже не понял, кто это, потом сообразил: Эсфирь – это же Фира! А я и не знал, у нас дома её всегда звали Фира Павалей, Фира Павалей, а она, оказывается – Эсфирь и фамилию не меняла.

На память о том времени осталась фотография, её прилагаю.

Встреча представителей 47-й армии с британскими союзниками. Не фото слева направо: 4-й — генерал-лейтенант А.М. Андреев, командир 125-го стрелкового корпуса; генерал-лейтенант Брайн Хоррокс, командир 30-го армейского корпуса (Великобритания); генерал-лейтенант М.Б. Анашкин, командир 129-го стрелкового корпуса; ? ; полковник М.И. Павалий, начальник оперативного отдела штаба 47-й армии. Июль 1945 года.

И последнее. На памятнике стоит год рождения Андрея Матвеевича — 1904. Это неправильно, один год он прибавил себе, когда в августе 1924 года вступил добровольцем в 1-й Отдельный Смоленский полк ОГПУ.

В.А. Андреев — сын генерал-полковника А.М. Андреева

 

 

One thought on “Кунцевское кладбище. Памятник А.М. Андрееву

  1. Андреев — мой крестник, если можно так сказать.
    Когда я первый раз приехал в ВИИЯ в 1968 году, он выступал в клубе перед нами, абитуриентами. Меня так поразило и захватило все, что он сказал по ВИИЯ, что решение было принято бесповоротное. Потом я сего сыном Юрой в Управе вместе работали…
    Спасибо, Женя, что такие исторические штуки до реализации доводишь!….

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.