В газете «Красная Звезда» 30-го сентября 1981 года была опубликована статья Иона Андронова о выпускнике годичных курсов ВКИМО Викторе Лосеве, отдавшем свою жизнь в афганских горах. Предлагаем ознакомиться с ней на нашем сайте.
На снимке 1980 года А.Пимочкин слева, В.Лосев справа во время учёбы на курсах военных переводчиков персидского языка в Военном институте Министерства обороны СССР.
В горах Афганистана
… Возвратился после журналистской командировки из Афганистана в Москву, к привычной редакционной жизни, но поныне в памяти не тускнеет та тревожная ночь высоко в горах на Афгано-пакистанской границе.А было так: в полночь в штабе афганского полка склонились над столом с картой, освещенной керосиновой лампой, четверо офицеров в серых походных тужурках. Пожилой грузный полковник Абдель Халик. Его молодой заместитель по политчасти лейтенант Мухаммед Анвар. Озабоченно нахмуренный начальник оперативного отделения капитан Нарулла Гульям. Коренастый командир полковой разведки лейтенант Махмуд Мироджан. Через шесть часов им надлежало выступить отсюда двумя афганскими батальонами на перехват вторгшейся из Пакистана крупной банды. Вместе со мной был мой соотечественник – юношески хрупкий лейтенант Виктор Лосев, военный переводчик.
После совещания в штабе офицеры разошлись вздремнуть до рассвета, а мне, штатскому новичку в подобных ситуациях, не удалось, как им, преспокойно уснуть. И я расположился на крыльце казармы под черным пологом ночного неба. Вокруг была кромешная тьма. Лишь сверху мерцала серебряная россыпь созвездий. Долго я разглядывал их, а потом вдруг услышал сзади шаги. И голос Лосева: «Вам не повезло. Полковник Халик сообщил, что получена радиограмма командования афганского корпуса. Бандиты рассредоточились в окрестных горах,и пока до выяснения их замыслов операция отсрочена на неопределенное время».
Спустя сутки я уехал из тех краев, попрощавшись дружески с провожавшими меня полковником Халиком и оставшимся у пограничников Витей Лосевым. Не ведал тогда, что запланированную операцию отложили всего на несколько дней, а расстаемся мы навсегда. От них обоих остались теперь у меня блокнотные записи наших бесед и фотография Вити.
Недавно меня посетили двое приезжих из Белгорода. Они – заплаканная женщина преклонных лет и ее муж со страдальчески воспаленным лицом – подошли и назвали свои имена: Екатерина Григорьевна и Семен Иванович Лосевы. Отец лейтенанта Лосева вынул из кармана и протянул бумажный листок:
— Вот от Вити последнее письмецо, по которому мы вас разыскали.
«Здравствуйте, мои дорогие мама и папа! У меня тут все хорошо, все нормально. Жив, здоров, не болею. Служба идет обычным образом, а вместе с нею бежит время. Несколько дней я провел с приехавшим к нам московским корреспондентом. Его интересовали здешние места. По его словам, он напишет о нас, наверное, статью. Фамилия корреспондента Андронов. Когда появится его статься то вышлите, по возможности, ее мне. Таковы мои новости. Пишите о том, что нового у вас. Крепко обнимаю и целую. Витя».
Мать Вити сказала, что от него почти еженедельно доставляла почта схожие лаконичные и неизменно успокоительные для родни весточки, где он ни разу не обмолвился о подстерегающих его грозных опасностях. Он очень любил мать и отца, хотя отличался со школьной скамьи недетской самостоятельностью. Решил стать военным и после десятилетки ушел рядовым в армию. Затем поступил в офицерское училище. А когда народная власть Афганистана попросила у нас братской подмоги против вооруженных орд контрреволюции, то Виктор Лосев добился зачисления на курсы военных переводчиков. Минувшей зимой его прикомандировали к штабу афганского корпуса. Однажды он получил задачу отправиться на пограничную горную заставу, атакуемую беспрестанно из Пакистана сотнями бандитов. Незадолго до боя афганских пограничников с ними, в котором Виктор погиб, ему исполнилось 22 года.
— Расскажите нам все, что помните о Вите, — говорила мне Екатерина Григорьевна. – Как он выглядел, чем занимался, что обсуждал напоследок с вами?
Ответить, казалось бы, можно было так: комсомолец Лосев по зову совести и по приказу командования честно и самоотверженно выполнял свой интернациональный долг. Однако так, пожалуй, не ответишь внезапно осиротевшей матери. Да и другим матерям, женам, сестрам тех наших офицеров и солдат, которые отважно продолжают плечом к плечу с афганцами укреплять и защищать рожденную революцией республику. Ее враги в Пекине и Вашингтоне жаждали, как известно, превратить Афганистан в их авангардный трамплин у южных рубежей Советского Союза. И зная об этом, лейтенант Лосев и окружавшие его афганские офицеры, защищая суверенные границы Афганистана, обеспечивали тем самым обоюдную безопасность двух наших стран и народов. Ради этого нередко афганские и советские патриоты сегодня добровольно рискуют собой, о чем я хочу нынче поведать столь же невыспренно, как поступил бы Виктор, вернись он невредимым к себе в Белгород.
Итак, начну с того, что вылетел из Кабула афганским военным вертолетом на юг в пограничную с Пакистаном провинцию Пактия. Это высокогорная область, и чем ближе к границе, тем величавей вздымаются к небу гигантские зубчатые вершины. Меж ними клубятся сизые облака, а иногда в провалах ущелий видны желтые кубики глинобитных домишек. Каждый дом аула стоит обособленно от соседнего и окружен полукрепостными стенами и башенками с бойницами. Отгородившись семья от семьи и клан от клана, горцы-пуштуны живут все еще по ветхозаветным племенным обычаям. И когда три года назад в этой афганской окраинной глухомани революция провозгласила всеобщее равенство и земельный передел в пользу бедноты, то феодальная знать сразу же призвала к бунту под зеленым стягом ислама. Однако десятки аулов отказались поддерживать мятежников, и зачинщики смуты, откочевав с их шайками в Пакистан, принялись оттуда устраивать бандитские рейды.
При подлете к границе мы снизились в центре неширокой речной долины, стиснутой гранитными исполинами с белоснежными пиками. Долина имела форму треугольника. В его сердцевине сходились три автодороги. Одна вела на юг, и на ней невдалеке просматривались сквозь иллюминаторы вертолета две сторожевые вышки – пакистанский пограничный пост. Другая дорога петляла горным серпантином к северу в направлении Кабула. Третья змеилась на запад в глубь Пактии к ее главному городу Гардезу.
А на скрещении дорог возвышалась древняя цитадель – массивные замковые бастионы в обрамлении земляных валов, каменных надолб, рвов. Вертолет приземлился на плацу посреди форта, я выпрыгнул наземь и увидел других шагавших ко мне и приветливо улыбавшихся офицеров. У старшего из них было одинакового цвета морщинистое лицо с добродушными карими глазами. Облик младшего – русого, светлоокого, широкоскулого – безошибочно с первого взгляда подсказывал: передо мною славянин. Так и очутился в гостях у полковника Абделя Халика, где встретил лейтенанта Виктора Лосева.
Полковник Халик разрешил мне сперва осмотреть с Лосевым крепость. Мы заглянули в солдатские казармы, обошли огневые позиции пулеметчиков и артиллеристов, обменялись рукопожатиями со множеством афганских друзей Виктора. В заключение он привел меня к щебенистой площадке и снял фуражку. На площадке горбились продолговатые холмики могил. Их я насчитал тридцать девять. Над ними на тонких шестах трепетали на ветру алые флажки с гербом Демократической Республики Афганистан. Витя сказал:
— Если захотите доподлинно узнать, за что сражаются и жертвуют жизнью мои афганские товарищи, то советую выслушать весьма сведущего на этот счет ПозанмамадаТадбира, председателя административного совета уезда Джаджи.
Резиденция предсовета – одноэтажный неказистый дом – притулилась сбоку хаотического скопища базарных лавок и продымленных харчевен. Протолкнувшись через суматошную толпу, облаченную в разноцветные тюрбаны и халаты, мы переступили порог уездного совета в момент ритуального чаепития хозяина с дюжиной бородатых старейшин из горных аулов. С восточной любезностью Тадбир протянул мне чашку ароматной влаги, и я заметил под приподнявшейся полой его пиджака засунутый за поясной ремень увесистый пистолет. Предсовета, перехватив мой взгляд, невесело усмехнулся:
— Враги, а по-нашему душманы, ненавидят меня и заочно приговорили к смерти. Кроме того, я ведь по теперешним временам представитель максимально рискованной профессии.
— Какой именно?
— По специальности я школьный преподаватель, — ответил он. – А душманы безжалостно истребляют учителей, так как те просвещают неграмотный люд и приобщают тем самым к демократическим идеям народовластия, прогресса, свободы. Против этого, по сути, и взбунтовались контрреволюционеры. В нашем уезде было семь школ, и три из них душманы спалили дотла. Они убили директора школы в кишлаке Гульгиндай, некоторых учителей силком уволокли с собой в Пакистан, запретили под страхом казни школьникам, особенно девушкам, прикасаться впредь к букварям. Поблизости в поселке Чамкани тамошний учитель не подчинился погромщикам, и они его прикончили, а нескольким ученикам отрубили кисти рук с целью устрашения остальных.
Вслед за Тадбиром взял слово белобородый старец в сиреневой пуштунской чалме. Обращаясь ко мне, он промолвил:
— Запишите мое имя – Мулахельмуалем. Живу в ауле Кудгай. Сюда меня прислали односельчане просить защиты от душманов. Они обложили наш аул данью, забирают насильно юношей в свои банды, расстреляли в нашем округе трех сопротивлявшихся им старейшин племен. Неподалеку в кишлаке Кусын они убили уважаемого всеми настоятеля мечети МуалавиНазруллу за то, что он призывал молиться за избавление от терзающих нас головорезов. Они совершили страшное злодеяние в селении Кабильбай: схватили 35 наших земляков, чьи сородичи на государственной службе, искромсали пленников тесаками и свалили обрубки трупов в колодец. Передайте от нас советским людям, что мы в Пактии взываем к их помощи и будем за выручку вечно благодарны.
На следующий день полковник Халик позволил мне и Лосеву присутствовать на штабном совещании. Собралось полтора десятка офицеров. Полковник выглядел озабоченным. Он сообщил:
— Поступило экстренное уведомление командования нашего корпуса. Есть разведсведения, что позавчера южнее Джаджи по горным тропам тайно перешли из Пакистана границу свыше тысячи душманов. Это необычная банда. Она состоит из четырех маневренных отрядов диверсантов, обученных американскими военными инструкторами ведению кинжально-десантных операций. Интервенты имеют новейшее стрелковое оружие американского производства, взрывчатку, мины, противотанковые базуки, портативные зенитные ракеты. Возглавляет банду Хаким Арьоби. Он и руководящий им небезызвестный заговорщик Саид Ахмед Гайлани побывали предварительно в Соединенный Штатах и вели переговоры с вашингтонскими властями о секретном взаимодействии. На нашем участке границы появились около пакистанской заставы двое американцев, которые фотографировали крепостные укрепления форта. Посему приказываю привести немедленно гарнизон в боеготовность…
А через несколько часов той злопамятной мне звездной ночью, Лосев огорошил меня радиограммой штаба афганского корпуса, отсрочившего операцию по уничтожению банд вашингтонских наймитов. Сразу исчезло ощущение предгрозовой напряженности, и все же спать мне не хотелось. А Витя тоже присел на крыльце казармы, и мы разговорились по душам о его службе, об афганских воинах-пограничниках, об их изнурительных горных маршах, о бесконечных перестрелках и боях с бандитами.
Хотя Витя был более чем вдвое моложе меня, я не чувствовал возрастной разницы: его сделали старше суровый солдатский опыт и приобретенное им не поверхностное, а глубокое знание общественного уклада, традиций, верований, быта пуштунских племен. Странная вроде бы штука: проникшись их горестями и заветными чаяниями, русский парень из Белгорода органически считал своим кровным делом бескорыстно помогать защите революции на благо чужого народа. Впрочем, в моем детстве, после отгремевшей в Испании антифашистской войны, жил в те годы на киноэкране прототип лейтенанта Лосева – герой моих сверстников из фильма «Парень из нашего города». А вот Витя не видел в своих поступках ничего героического, и я, лишь услышав о его кончине, осознал, что он был настоящий, непоказной, советский герой.
Что с ним стряслось и как погиб полковник Халик – об этом поведали мне в генштабе афганской армии. Оказывается, авангард душманской своры Арьоби по указке американской разведки сначала обошел стороною форт и блокировал шоссе к Гардезу, перерубив наземную коммуникацию полка Халика с корпусным командованием. Полковник, получив по радио указание очистить от басмачей оседланную ими дорогу, отбыл с основными силами на форта, напал на бандитов и разбил их. Однако Халик встревожился, как бы недобитые группы из банды Арьоби не обрушились на оставленную в крепости комендантскую роту. Полковник отделилот мотоколонны четыре головных бронетранспортера, сел с Лосевым в первый и распорядился гнать на предельной скорости к форту.
При въезде в горловину лесистого ущелья ведущий БТР подорвался на бандитской мине. И в ту же минуту со склонов ущелья раздались залпы американских противотанковых гранатометов. Вспыхнула машина Халика, за ней – вторая. Полковник был смертельно ранен. Теряя сознание, успел поручить Лосеву, единственному возле него офицеру, спешить солдат, отстреливаться, не допустить паники, выстоять до подхода следующих за ними пограничников.
И Лосев, по свидетельству участников той схватки, выполнил в точности предсмертную волю Халика. Виктор скомандовал автоматчикам открыть огонь из-за придорожных валунов, а пулеметчикам поливать свинцом засевшим на откосах ущелья вражеских стрелков. Солдаты видели, как лейтенант, перебегая между ними, упал, приподнялся с обагренным кровью плечом и пошел, шатаясь, к горящему бронетранспортеру полковника. Что надеялся Виктор еще совершить? Вытащить из пламени тело мертвого афганского офицера? Да, вероятно. Но тут в подбитой машине взорвались боеприпасы, и короткая жизнь комсомольца из Белгорода трагически оборвалась.
Убийцам Вити Лосева и Абделя Халика не удалось овладеть пограничными фортом, и они, разгромленные афганскими пограничниками, бежали опять в Пакистан. Неодолимая горная застава по-прежнему отражает тщетный натиск контрреволюции. В память павших защитников крепости, как говорил мне в Пактии генерал-лейтенант Гулям Наби, задумано воздвигнуть обелиск с начертанными на нем их именами. Одним из них будет имя советского гражданина – Виктора Семеновича Лосева.
И. АНДРОНОВ.
Кабул-Москва.
«Красная звезда» 30 сентября 1981 г.