В ЮАР — этой богатейшей по запасам золота, урана, алмазов, платины и угля стране, мне довелось бывать неоднократно, начиная с 2001г. В то время я работал в российской фирме по производству активированного углеродного материала, применявшегося, в частности для электролизного извлечения золота из цианистых растворов. Нам с товарищем предстояло отправиться в ЮАР для презентации этого материала руководителям ряда золотодобывающих компаний.
Мы вылетели из Шереметьево бортом “Air France” в конце января при двадцатиградусном крещенском морозе. Крупнейший в Европе парижский аэропорт им.Шарля де Голля встретил нас тёплым дождём, а в аэропорту Йоханнесбурга стояло жаркое лето. После многочасового ночного перелёта мне отчаянно хотелось спать, но встретивший нас южноафриканский резидент Вилли настоял на срочной встрече с потенциальным покупателем. По дороге из аэропорта Вилли успел сообщить некоторые особенности местного быта, состоявшие, в основном, из запретов на посещение криминальных негритянских районов, в т.ч. Соуэто, на вечерние прогулки вне гостиницы, на дневное общение с чернокожими прохожими на улице, на пользование общественным транспортом, на отоваривание в магазинах уценённых товаров и т. п.
Позднее я узнал, что ЮАР занимала ведущее место в Африке по грабежам и разбоям, наркомании и распространению СПИДа. Хотя по первым впечатлениям от улиц города уже стало ясно, что жизнь здесь «не сахар»: почти все частные дома были обнесены высокими каменными стенами, увенчанными колючей проволокой под током и табличками с предупреждениями о сторожевых собаках и высоком напряжении. Недоумение также вызывали расположенные в черте города огромные терриконы пустой породы — спутники бывших золоторудных шахт XIX века.
С шахтами связана история становления города и разработки здесь золотоносных месторождений сначала бурами (голландскими переселенцами), а затем захватившими этот район в начале XX в. англичанами. Шахтёрами, как правило, были негры, особо жестоко эксплуатировавшиеся в период становления режима апартеида, начиная с 1917г., и вплоть до 1994г. — года падения режима сегрегации. За почти 80 лет нещадной эксплуатации чёрных африканцев на шахтах, где в результате тяжёлых условий труда, нищенской зарплаты, недоедания, скудости медпомощи, в шахтёрской среде распространялась наркомания, преступность, болезни, включая ВИЧ-инфекцию, вызывавшую СПИД и, в результате — высокую смертность шахтёров. Тому же способствовали условия жизни в шахтёрских общежитиях, где негритянским работникам запрещалось жить вместе с семьями, что способствовало развитию гомосексуализма.
Возвращаюсь к нашей поездке: в конце маршрута из аэропорта мы прибыли в «белый» район города — Сэндтон. Впечатлил огромный, отделанный тёмно-бордовым кирпичом молл, похожий на средневековый замок без окон и входов по всему периметру с подземным охраняемым въездом. Из четырёхэтажного подземного гаража на лифте поднялись на обширный внутренний двор-патио площадью с футбольное поле с фонтанами и бассейном в центре. Всё пространство замыкали многоярусные галереи с кафе, ресторанами, магазинами, кинотеатрами и т. п.
За столиком в кафе мы познакомились с якобы «покупателем», оказавшимся деловым партнёром Вилли, с которым у него здесь была назначена встреча. В дальнейшем я не раз наблюдал подобные «неточности» в поведении нашего юаровского резидента-бура. Это диктовалось, как он считал, требованиями «оптимального ведения бизнеса», а в действительности было обыкновенным враньём.
К вечеру мы поселились в гостинице “Rivonia Road Lodge”, («придорожная») по уровню комфорта в то время равной российской «четыре звезды». Приятно удивили вежливость персонала, чистота, безопасность, свежесть и разнообразие предлагаемых на завтрак продуктов, удобная мебель. Все номера оборудованы электронными замками (я видел их впервые), а чистота водопроводной воды позволяла пить её без кипячения. Гостиницу окружал сквер, где по утрам можно было прогуливаться под пальмами по густым ровным зелёным газонам, следя за пёстрыми ибисами, ловко вытаскивавшими длинными изогнутыми клювами земляных насекомых и червей.
Вдоль гостиницы проходило скоростное шоссе, однако его закрывала высокая искусственная насыпь, поэтому и в сквере, и в номерах стояла тишина. За кирпичной стеной в сквере слышались звонкие детские голоса воспитанников частного детского сада. Со временем выяснилось, что сад начинал свою работу в 8 утра, а в 14 часов, когда заканчивался рабочий день в ЮАР, за детьми уже приезжали родители.
Напротив гостиницы, через шоссе, раскинулась площадь с магазинами, кафе и ресторанами с бурской, английской, китайской, индийской кухней. Здесь, как правило по вечерам, мы обедали. Еда и напитки отменного качества и не дороги. При этом, чем скромнее внутренняя обстановка в ресторане, тем лучше кухня. В гостинице мы прожили неделю, встречаясь с потенциальными покупателями нашей продукции, семь рулонов которой в итоге удалось продать за 10 тыс. долл. наличными, что окупило нашу первую поездку.
После удачного завершения сделки Вилли (ему достались комиссионные) пригласил нас на своё ранчо. Мы отправились на северо-восток в район Национального парка Крюгера (назван в честь президента Трансвааля Пауля Крюгера — героя сопротивления буров английской аннексии) — заповедника между реками Лимпопо и Крокодиловая, изобилующего местной фауной, представленной, в первую очередь, «африканской пятёркой» — “Big Five” — лев, слон, гиппопотам, жираф и буйвол. Дорога шла среди ограждённых колючей проволокой бескрайних кукурузных полей с разбросанными по ним ветряками, качавшими воду для полива и водопоя скота. Я обратил внимание на казавшиеся безжизненными высохшие кукурузные стебли и початки. На моё замечание о погибшем урожае, Вилли уточнил, что фермеры специально высушивают кукурузу на корню, чтобы снизить процент содержания в ней воды, т. к. такой продукт на 15% ценится выше при производстве попкорна.
Выехав из Йоханнесбурга (местное название «Йобург») ранним утром, к полудню проголодались и остановились на завтрак в «Сан Сити» — крупнейшем развлекательном центре ЮАР. В ресторане удивили невысокие цены на свежие и вкусные мясные и рыбные блюда и салаты. Наш столик стоял на втором этаже, откуда сквозь стеклянную стену можно было наблюдать стилизованный под пиратский остров с затонувшим кораблём аквапарк, где резвились дети под присмотром нескольких спасателей, наблюдавших с бортика за каждым ребёнком. Расплатившись, отправились осматривать роскошно декорированные обширные игорные залы с многочисленными рулетками, карточными столами для покера, блэк-джека, баккара и пр. К игорным залам примыкали большие детские комнаты, оборудованные различными играми и детскими спортивными сооружениями. Здесь родители могли безопасно оставлять детей под руководством квалифицированных воспитателей.
В сумерках, миновав одиноко стоявшую среди поля деревянную арку, мы въехали на территорию ранчо, по словам хозяина, площадью в несколько тысяч гектаров и сразу отправились спать. Ранним утром меня разбудил стук в дверь. Чернокожая служанка в белом кружевном чепце принесла кофе с конфитюром, тостами и сладкими булочками. Всё это было водружено на специальном подносе на мою постель, что для советского человека ассоциировалось с пережитками «загнивающего капитализма».
Когда я вышел в каминный зал, стол для завтрака был уже готов. На буфете у стены стояли крытые серебряные чаши с овощными салатами, с горячими мясным и рыбным блюдами, а также кофе, фрукты и соки в хрустальных вазах и графинах. Каждый мог сам выбрать угощение по вкусу. За столом мы познакомились с хозяйкой дома, женой Вилли, привлекательной былой красотой женщиной лет пятидесяти. Она показалась мне молчаливой и застенчивой, подавляемой мужем, что вызвало восторг у моего товарища, одобрявшего подобные семейные отношения. Позже стало известно, что в протестантских семьях буров женщина находится в подчинённом мужу, почти бесправном положении. Так, супруга Вилли уединённо жила в буше (ближайшее ранчо находилось в 8 милях), в то время как муж работал и развлекался в Йобурге, изредка навещая её.
После завтрака Вилли повёл нас осматривать свою «МТС» — огромный ангар с несколькими грузовиками, тракторами и др. сельскохозяйственной техникой, которой управлял его 18-летний сын, Йоган, и получал за эту работу кэш. Он жил со своей подругой в отдельном доме рядом с отцовским бунгало. Возле ангара паслась ручная антилопа под охраной двух здоровенных бурбулей (бурских бульдогов). Осмотрев фермерские достопримечательности, до вечера мы были предоставлены самим себе: загорали, дремали в шезлонгах, смотрели фильмы в домашнем кинотеатре — на большом, во всю стену ТВ-экране.
Обед, как здесь заведено, был приготовлен в 7 часов вечера. За час до обеда позвонил Йоган узнать, может ли он с подругой прийти в дом отца и познакомиться с русскими гостями. После обеда, приготовив коктейли, все расположились у камина. Речь зашла об истории семьи Вилли, по его словам, — одной из шести богатейших бурских семей в ЮАР до Второй мировой войны. Его дед и отец в то время владели десятками тысяч гектаров земли вплоть до границы с Мозамбиком. Они, как и все буры ненавидя британцев, снабжали продовольствием и топливом немецкие подводные лодки, курсировавшие вдоль юго-восточного побережья Африки. В послевоенный период расистское правительство ЮАР под нажимом Лондона реквизировало часть недвижимости буров, поддерживавших немцев. Так Вилли лишился половины своей латифундии, что усилило его ненависть к англичанам.
Когда мы переключились на тему России, речь зашла о репрессиях И.Сталина. Вилли удивился, почему русские терпели насилие и не расправились с тираном. Показывая на ружья и револьверы, развешанные на стенах, заявил: «Наши буры, уверен, свергли бы подобное правительство!». Далее беседа плавно перетекла к англо-бурским войнам XIX-XX вв. Наш хозяин с уважением напомнил о русских добровольцах, сражавшихся вместе с бурами против английских захватчиков. Кстати выяснили, что первые концентрационные лагеря придумали не фашисты и НКВД, а англичане в 1899-1902 гг., сгонявшие туда бурских женщин, стариков, детей и подростков, чтобы лишить продовольственной поддержки сражавшихся против оккупантов мужчин.
Вспомнили и поддерживавшуюся СССР борьбу (включая террор) негритянского населения за равные права с белыми в ЮАР. Как отрицательный был отмечен тот факт, что после прихода к власти чёрного большинства и массового выезда из страны белых спецов в Лондон, Австралию, Южную Америку, инфраструктура и промышленность ЮАР стали приходить в упадок. Поговорили также о войне за независимость в Мозамбике и Анголе, в которой на стороне чернокожих повстанцев выступали СССР и Куба, а португальскую армию поддерживали юаровцы. Вилли в то время принимал участие в продовольственном снабжении южноафриканской армии.
Наконец, исчерпав общие темы беседы, решили лечь спать пораньше, т. к. на следующий день предстояло отправиться в путешествие по хозяйской латифундии. Наутро с рассветом, загрузив в машину продукты, мы покинули ранчо. На траве лежал иней. Так как высота южноафриканского плато составляет в среднем 850 метров над уровнем моря, то ночная температура воздуха здесь часто бывает нулевой. Однако встававшее солнце быстро прогревало природу. Вилли лихо рулил по каменисто- грунтовой дороге, гоняясь и давя выскакивавших на дорогу кроликов. Объяснил, что тысячи их съедают до 5 % его урожая кукурузы. Ненадолго остановились у памятника русским добровольцам, помогавшим бурам отстаивать свою независимость. Среди русских имён упоминались княжеские и графские титулы. Украсив невысокий обелиск цветами кактусов, продолжили путешествие. К полудню достигли горного ущелья с живописным водопадом. Сделав остановку для завтрака, хозяин рассказал о планах построить здесь кемпинг для туристов. Далее двинулись по бездорожью в холмистой местности к сооружённой дедом нашего хозяина заброшенной угольной шахте, из которой когда-то выбрали весь уголь. Осмотрели шахту (вернее несколько метров от входа). Крепления прогнили. Вода капала со сводов и стекала по стенам. Впечатление — угнетающее. Чтобы поднять настроение, Вилли решил продемонстрировать гонки по каменистым холмам, не спросив нашего желания участвовать в них. Такая езда напомнила мне плаванье в детстве на небольшом катере по штормовому Чёрному морю.
Через 30 минут мы с товарищем бледные вылезли на согнутых ногах из машины и расселись на валунах. Вилли пытался выяснить, понравилось ли нам его ралли, хотя мог бы этого и не делать. К вечеру остановились перекусить около сгоревшего бунгало, построенного на берегу протекавшего между холмов неширокого ручья. Пока разводили костёр, Вилли пошёл осматривать развалины сожжённого дома, в котором не был несколько месяцев. Возвратившись и нещадно ругая негров, разграбивших его собственность, он пообещал поубивать мерзавцев. Я подумал о шутке, но оказалось, что по законам ЮАР при самообороне или защите дома и семьи, убийство (особенно преступников-негров) нападавшего не влечёт уголовного наказания. Поэтому почти все белые носят с собой револьверы, а в машинах — помповые ружья. Домой возвратились в темноте, задавив по дороге в свете фар ещё полдюжины кроликов. Я не мог представить, что существуют такие огромные земельные владения, а ведь это была лишь половина имевшихся когда-то у этой семьи богатств. На следующий день, простившись с хозяйкой, отправились в Йобург.
По пути заехали к бизнес-партнёру Вилли, миллионеру и владельцу золотоносной шахты, чтобы договориться о демонстрации нашей продукции. У расцвеченной фонариками колоннады подъезда роскошного дома нас встретила семья хозяина. Оказалось — празднуют день рождения дочери. Очень кстати у нас нашлась большая матрёшка на 9 кукол, которую подарили имениннице, лихо укатившей на спортивном мотоцикле на вечеринку к друзьям. Хозяин повёл нас осматривать дом с бассейном и свою гордость — примыкавший к дому личный аэродром. Вечерело, и над аэродромом можно было наблюдать моторизованные разноцветные дельтапланы, с тихим урчанием парившие в закатном небе. Договорившись с хозяином о дате демонстрации на его предприятии нашей продукции, мы направились в гостиницу. Через день позвонил Вилли и сообщил, что с нами хочет познакомиться бизнесмен, торгующий охотничьим оружием. Он заедет за нами и отвезёт на уик-энд на свою загородную виллу. Во второй половине дня в гостиничный двор въехала дорогая автомашина с шофёром и отвезла нас в офис хозяина. Там встретились с Крисом — интеллигентного вида бизнесменом лет тридцати пяти. Он помог нести наши сумки (опять я удивился) и пересадил нас в личное, не менее дорогое авто, на котором и отправились в его загородный дом. По пути к нам присоединилась жена Криса с малолетним сыном. Ехали долго и на вилле очутились лишь к вечеру. Подъехав к автоматическим воротам, опутанным колючей проволокой, Крис попросил всех не выходить из машины, т. к. страусы ещё не в загоне, а бродят по территории ранчо. Выяснилось, что многие буры вместо собак для охраны держат на ранчо страусов-самцов, отличающихся злобным нравом и нападающих на любых животных и человека (это не то, о чём вы подумали). Некоторые смельчаки могут не поверить, говоря: «Как может какая-то птица меня заклевать? Ведь страусов дрессируют в цирках, их разводят на мясо подмосковные фермеры». Таким смельчакам не расскажут, какими методами дрессируют страусов и заготавливают их мясо. Крис сказал, что страус убил его собаку и ранил неосторожного слугу. После этого никто не выходит на территорию без оружия и электрошокера, чтобы загнать страусов в клетки. Подъехали к дому — двухэтажному особняку, покрытому многослойной камышовой крышей (последняя удваивает стоимость строительства дома). У входа нас ожидали чернокожие слуги и отвели в дом, предоставив каждому отдельную комнату с ванной и спальней с наружной стеклянной раздвижной стеной, позволявшей любоваться закатным африканским пейзажем дикого буша — зарослями колючих кустарников среди каменистой пустыни. Не успел я сесть и передохнуть, как нас срочно вызвали во двор, и все помчались на квадроциклах смотреть забредших на ранчо жирафов. Сфотографировав бронзовых в свете закатного солнца животных, которые не обратили на нас никакого внимания, вернулись в дом. Крис отметил, что ранчо специально не отделено от буша забором, чтобы хозяева и их гости могли любоваться дикими животными. С этой же целью за домом вырыт большой пруд. К нему по ночам приходят на водопой в основном антилопы (редко жирафы и слоны), которых иногда поджидают хищники, в т.ч. львы, леопарды и пр. На крыше дома установлены прожекторы, в свете которых с террасы второго этажа (с бассейном) можно делать моментальные снимки пьющих животных. Уложив ребёнка в постель, хозяева пригласили нас к небольшому костру, рядом с которым слуги готовили барбекю и разнообразные коктейли. Сидели долго, наслаждаясь тишиной, прерываемой криками животных, пасущихся в буше. Меня поразила красота тёплой африканской ночи и особенно — чернильное небо с огромными низкими звёздами. Крис показал нам Южный Крест, оказавшийся маловыразительным созвездием мелких звёзд. Разошлись поздно. Хозяин предупредил, чтобы мы не раздвигали на ночь наружные стеклянные двери в спальнях, т. к. ночью из буша могут заползти змеи.
Утром, после коммерческих переговоров, решили навестить брата Криса и осмотреть его зоопарк на соседнем ранчо. По пути пробили большой колючкой шину, однако за 30 минут запенили пробоину спецсоставом. Крис рассказал, что такие шипы с кустов разбрасывают грабители-негры, поджидающие в буше неосторожных водителей. Полчаса спустя мы уже знакомились с Фрэнком и его питомцами: четыре страуса, пять бородавочников (местные зовут их «пумба»), гиена и павлины.
В полдень позавтракали, поблагодарили хозяев за гостеприимство и отправились в Йобург в гостиницу в районе аэропорта. Вечером следующего дня вылетели в Париж и далее — в Москву. Отчитавшись перед начальством о результатах удачной командировки, я стал готовить техническую документацию на разработку демонстрационной модели электролизёра (ДМЭ), в котором применялась углеродная ткань для осаждения золота. Прошло два месяца. В конце мая снова вылетел в Йоханнесбург со сборочными чертежами и техрегламентом ДМЭ. В аэропорту меня встретил Вилли и отвёз в “Rivonia Road Lodge”. Приятно было вновь оказаться в уютной обстановке этой гостиницы. Наутро мы отправились в пригород Претории, где располагались мастерские по сборке и ремонту шахтного оборудования. Проплутав по узким улочкам пригорода, подъехали к невзрачному металлическому ангару. Нас встретил инженер-англичанин, владелец цеха, в котором работало не более десятка негров. Изучив чертежи, хозяин цеха, Дик, предложил приехать за «дивайсом» через 20 дней. (Я был поражён, т. к. имел некоторый опыт общения с российскими сборочными предприятиями с сотнями рабочих, где сроки подобной сборки исчислялись месяцами, не говоря уже о низком качестве работ). Через три недели мы увезли на пикапе качественно собранный электролизёр — ДМЭ — и установили на обогатительной фабрике, принадлежавшей родственнику нашего резидента.
Здесь для извлечения золота из руды применялись большие флотационные барабаны объёмом в несколько тонн. Однако в их сливах ещё оставалось золото. Мы предложили извлекать его с помощью нашего ДМЭ, оснащенного активированной углеродной тканью. Мне отвели небольшое помещение для загрузки ткани и наладки ДМЭ. Работа затянулась на неделю, и я познакомился с «прелестями» быта местных рабочих: во-первых, несмотря на отмену сегрегации, белые (в основном инженеры) и негры-рабочие трудились, питались и жили в отдельных помещениях, во-вторых, условия работы и быта резко отличались по уровню оснащения современным оборудованием. Так, в негритянском рабочем общежитии было не убрано и грязно, отсутствовали удобства. Помещения для белых отличались чистотой и были оснащены кондиционерами и другими бытовыми и сантехническими устройствами. Спустя неделю, с помощью местных инженеров удалось подключить наш электролизёр к электропитанию и промышленным сливам. Результаты испытаний оказались положительными и были зафиксированы в документах заводской лаборатории. Вилли обещал ознакомить своих бизнес-партнёров с этими документами и сообщить в Москву о дате презентации ДМЭ для местных промышленников. С этими сведениями я и возвратился в Москву. В августе из ЮАР от корпорации АНГЛОГОЛД пришло приглашение на презентацию нашей продукции. Оформив в южноафриканском посольстве четыре визы, вылетели в Йоханнесбург. Вилли встретил директора нашей фирмы на шестисотом мерседесе. Погрузив в багажник сопровождавшего нас пикапа рулоны углеродной ткани и рекламные плакаты, отправились в гостиницу, а на следующий день — в главный офис АНГЛОГОЛД в центре Йоханнесбурга. Здание офиса — сверкавший на солнце зеркальный небоскрёб. В фойе мы остановились перед гигантским водопадом высотой с многоэтажный дом. На лифте поднялись на президентский этаж, где нас уже ждал директор отдела аффинажа со своими помощниками. В результате переговоров наши партнёры предложили провести презентацию углеродной ткани в своём отеле недалеко от обогатительной фабрики, принадлежавшей АНГЛОГОЛД. На презентацию были приглашены представители и других золотодобывающих компаний. Через день мы направились на юг в провинцию Orange Free State на берегах реки Оранжевая. Отель АНГЛОГОЛД представлял собой выстроенное в колониальном стиле оригинальное двухэтажное здание ХIХ в. с белой колоннадой у подъезда, с крытой галереей для прогулок, с решётчатыми металлическими оконными переплётами. Однако внутри имелись все современные удобства ХХI века. В ожидании съезда всех гостей Вилли организовал для нас и сотрудников АНГЛОГОЛД прогулку на мотобарже по р.Оранжевая.
Утром погрузились на баржу, накрытую разноцветным тентом, под которым был установлен стол с закусками и напитками. Устроившись в шезлонгах и потягивая приготовленные поваром-негром разнообразные коктейли, мы рассматривали в бинокли живописную природу и разбросанные вдоль берегов бунгало местных богачей. К вечеру вернулись в гостиницу в отличном настроении и отправились отдыхать. С утра (с больной головой, которую быстро поправили) и до вечера готовили материалы для презентации в конференц-зале. Назавтра наш директор выступил перед гостями-золотопромышленниками с сообщением, подкреплённым плакатами, таблицами и образцами углеродного материала. После обсуждения было подписано несколько протоколов о намерениях с приглашёнными представителями других фирм. Вечером секретарь АНГЛОГОЛД передал решение руководства ознакомить нас с работой золотодобывающей шахты и обогатительной фабрики. Поездка была назначена на утро следующего дня. На шахту отправились затемно, чтобы успеть к спуску утренней смены. Переодевшись в непромокаемую робу, сапоги и каски, зашли в клеть и около 20 минут опускались на нижний горизонт (глубина — не менее двух километров). Внизу удивила температура стен — более +45 град.С, однако воздух был свеж, т. к. нагнетался мощными вентиляторами с поверхности. Сложенные из гранита стены штрека, расцвеченные ложным золотом — вкраплениями слюды и кварца, калейдоскопически переливались в свете наших нашлемных ламп. По стенам и полу стекали ручейки воды, усиливавшие ощущение сказочности происходящего.
Мастер-взрывник рассказал, как добывают руду: в пробуренные в стенах и потолке отверстия закладывают аммонит, взрывают, затем взорванные куски гранита ленточными транспортёрами направляют к скипам, поднимают на поверхность, дробят в шаровых мельницах и отправляют на обогатительную фабрику, куда мы и направились. Здесь нас уже ожидали и повели в раздевалку, где предложили оставить в шкафчиках одежду. Мы одели халаты и направились в другое помещение. Там получили рабочие комбинезоны с отрезанными карманами. Во всех комнатах и коридорах были прозрачные стены и двери, много камер наблюдения и вооружённых охранников. Как нам объяснили, всё это необходимо для предотвращения воровства золота.
Производственный цех блистал стерильной чистотой и светом. У каждого агрегата стояли датчики обнаружения золотой пыли. В центре установлены электролизные ванны — огромные ёмкости, выполненные из диэлектрических эпоксидных материалов, в которых на отрицательные электроды-катоды в виде больших квадратных рам с густой тонкой металлической сеткой-ватой осаждались катионы золота. Однако в сливах этих ванн присутствовало остаточное золото, которое мы предлагали извлекать нашим ДМЭ с углеродной тканью, поскольку её ёмкость в разы превышала ёмкость металлической ваты. В результате длительных переговоров, промышленных испытаний и экспертиз углеродного материала АНГЛОГОЛД приобрела наш электролизёр и права на него под брэндом “RUSSIAN TECHNOLOGY”. Получив свои комиссионные, Вилли купил отель в Мозамбике.
ххх ххх ххх
Спустя четыре года была разработана новая модель электролизёра и запатентована в 2005г. в Бюро по патентам и товарным знакам РФ. В следующем 2006г. подана уже международная заявка на это изобретение, которой заинтересовался южноафриканский предприниматель, торговавший шахтным оборудованием. Он пригласил нас в ЮАР для демонстрации нового электролизёра местным бизнесменам. Новая демонстрационная модель электролизёра в течение долгих четырёх месяцев с трудом была собрана на одном из псковских предприятий с «соответствующим» качеством работ. При вывозе изделия за рубеж, шереметьевская таможня два месяца вымогала взятку в тысячу долларов, которую, несмотря на наше сопротивление, пришлось всё-таки заплатить. Об алчности и безнаказанности шереметьевской таможни ходят легенды. Несмотря на разоблачительные антикоррупционные процессы, аресты руководителей-взяточников, смену персонала, таможня по-прежнему «живёт и процветает». В общем — какая-то российская «Коза Ностра». Оформив вывозные документы, в мае 2006 года мы вылетели в Йоханнесбург. В аэропорту встретились с новым резидентом-буром, Стоффбергом, поселившем нас в старую знакомую — “Rivonia Road Lodge”. Здесь целую неделю мы встречались с разными чернокожими партийными функционерами — представителями правительства африканского большинства (в ЮАР 50 млн. негров и 5 млн. белых) на промышленных предприятиях страны (подобно советским парткомам на заводах и фабриках). Как затем оказалось, эти люди о технологических процессах имели смутное представление и вводили нас в заблуждение о потенциальных партнёрах. Так однажды, приехав за 300 км от Йобурга на обогатительную фабрику для демонстрации ДМЭ, выяснили, что для данной технологии наш электролизёр не пригоден. Через пять дней на таможенный терминал в аэропорту Йоханнесбурга прибыл наш груз, который мы растаможили в течение суток с помощью местного агента всего за 75 долларов. Отказавшись от услуг негритянских посредников (которые «рассекали» на дорогих авто и украшали себя золотыми цепями, перстнями и часами), уехали, по совету Стоффберга, в семейную гостиницу в г. Бронкхорстспрут. Этот небольшой бурский городок, расположенный в 20 км от Йобурга, оказался чистым и зелёным с двумя протестантскими и одним миниатюрным католическим собором; с прекрасной начальной (до 9 класса) школой и большущим школьным стадионом; с разнообразными кафе, маленькими магазинчиками и негритянским кварталом-бидонвилем. Белое население города работало в Йобурге и Претории, до которых было рукой подать. Так как рабочий день в ЮАР начинался в 8 часов, то вставать местным жителям приходилось в пять утра, а заканчивалась же работа в 14 часов. Таким образом, большая часть дня была в распоряжении граждан. Наш резидент познакомил нас с хозяевами гостиницы — бурской парой: он — ветеринар, она — housekeeper — управляющая гостиничным хозяйством. Семейная гостиница представляла собой двухэтажное бунгало с бассейном и большим, украшенным цветами двором. Три номера — гостевые жилые комнаты с ваннами, находились на втором этаже, где в коридоре был накрыт стол с чаем, кофе, сливками, печеньем, крекерами и графинами с шери-бренди. Первый этаж — это внутренний зимний сад, который окружали комнаты хозяев, гостиная с выходом к открытому бассейну и кухня. Жить здесь оказалось удобнее и дешевле, чем в Йобурге. В стоимость входил утренний завтрак и за небольшую доплату — обед (если мы не ходили вечером в ресторан). Удивил вышколенный негритянский персонал, убиравший комнаты гостей быстро и чисто, пока постояльцы принимали ванну или душ. По словам хозяев, белые обязаны, по местным законам, принимать на работу не менее трёх работников-негров в каждый дом для снижения уровня свирепствовавшей в стране безработицы среди негритянского населения. С этой же целью в развлекательных и торговых центрах неграм, одетым в чистые национальные костюмы, разрешено собирать благотворительные пожертвования, или просто — милостыню. В этом маленьком отеле мы гостили более двух месяцев рядом с домом Стоффберга. На уикэнды жизнь в городке замирала, и мы мучились от безделья, т. к. офисы, предприятия, магазины, кафе были закрыты — все граждане с утра, включая грудных младенцев, направлялись в храмы, а после церковной службы проводили выходные дома, на природе, в развлекательных центрах, в зоопарках, куда мы однажды и направились. Юаровские зоопарки отличаются от российских — там животные гуляют на воле, а посетители идут по нешироким аллеям, защищённым рвами и оградами. В ЗОО Претории мы познакомились с редким животным — обитателем африканских тропических джунглей — карликовым бегемотом (размер крупной собаки). Это малоизученный, вымирающий в дикой природе вид. В отличие от закрытого днём городского «общепита», в зоопарке различные кафе функционировали, и мы с удовольствием продегустировали там отличный ирландский тёмный эль “Kilkenny”. Как говорил Аркадий Райкин, «выходной прошёл не зря». В понедельник Стоффберг пригласил нас на переговоры с владельцем крупнейшей в ЮАР машиностроительной фирмы Triple “M” Mining (Pty) Ltd. Из Бронкхорстспрута выехали во вторник, как обычно ранним утром. Путь предстоял неблизкий — более 250 км. Держали курс на юго-восток к городу Даннхаузер. Отличная автострада (произведение немецких дорожников) текла по холмистой местности, покрытой бурой осенней растительностью. Урожай был собран — тянулись вспаханные поля, а на обочинах негры в больших мешках продавали апельсины (10 рэндов/мешок). Местность постепенно стала подниматься, и мы незаметно въехали в горное ущелье. Дорога вилась меж отвесных круч. Через узкий горный проход очутились над живописным озером. Природа здесь резко контрастировала с равнинной: горы были покрыты густой зеленью, а дома окружены пышными декоративными кустами и яркими цветущими клумбами. Вилла нашего потенциального партнёра стояла отдельно над озером, выделяясь современным архитектурным стилем «хай-тэк» и внушительными размерами. На пороге дома нас встретил сын магната, Патрик, и повёл по длинным коридорам в свой кабинет. Двадцативосьмилетний молодой человек в корпорации отца руководил отделом внедрения в производство новых технологий (сегодня это называется «инновации» и “nanotech”). Патрик заранее пригласил на встречу своих ведущих инженеров. Обстановка была дружеской и непринуждённой (в отличие от подчёркнуто официальной в АНГЛОГОЛД). В результате, договорились о демонстрации нашего электролизёра на одном из предприятий его отца. Через пять дней на обогатительной фабрике мы показали владельцу Triple “M” Mining (Pty) Ltd. эффективную работу ДМЭ. Затем приступили к подготовке договора о создании совместного предприятия по продвижению нашего продукта в стране. Предваряя такую работу, отправились в Преторию в адвокатскую контору, помогавшую иностранцам патентовать свои изобретения в ЮАР.
За 2500 долларов США оформили заявку на патент и через месяц зарегистрировали его (патент) в Государственном патентном бюро. Договор о совместном предприятии также был зарегистрирован в местных административных органах при содействии адвоката-резидента, гарантировавшего подлинность внесённых нами в документ личных данных. Наша доля в СП составила 49% в виде патента на электролизер с углеродными катодами. Перед отъездом из страны мы решили отметить удачное завершение переговоров на одном из южноафриканских курортов. Его геотермальные источники находились в 100 км к северу от Претории. Выехав ранним утром, к полудню прибыли на автостоянку курорта-парка — обширной территории с лужайками под пальмами, с фонтанами и огромным бассейном с водопадом горячей воды (около +38 С). Вокруг бассейна оборудован комфортный песчаный пляж с гостиницей, кафе и рестораном. После купания и прыжков с бортиков отправились в ресторан, где хорошо «заправились» и в отличном настроении возвратились в Йоханнесбург и далее — в Москву. Так завершилась моя вторая командировка в ЮАР.
ххх ххх ххх
Поездки в Среднюю Азию также были связаны с показом нового электролизёра местным промышленникам. Первая состоялась весной 2007 года в Казахстан в г.Тараз (бывш. Джамбул: «… там тепло, там моя мама», — говорил разбавлявший бензин ослиной мочой заправщик из к/ф «Джентльмены удачи». Героям этого фильма на площади у городского рынка поставлен бронзовый памятник). Прилетев в Алма-Ату с рассветом, мы направились в гости к друзьям, давно жившим в этом городе. Удивила большая удобная квартира простого горного инженера. Оказалось, большинство домов в городе в 70-80-е годы прошлого века строились по чешским и немецким проектам. В Москве такие дома в те годы предназначались исключительно для номенклатурных работников (например, «Царское село» в Черёмушках). Нам рассказали, что подобные проекты в среднеазиатских республиках реализовывались согласно партийной политике «развития национальных окраин» в ущерб Центральной России. Это подтвердил и осмотр центра города, где на обширной (в две Красные площади) центральной площади располагались грандиозные беломраморные дворцы Президента, Парламента и Национального краеведческого музея. (Зеркальную картину такой застройки довелось увидеть и в г. Бишкек).
В Алма-Ате мы пробыли два дня в ожидании поезда на Тараз и Шымкент (до 1992г. — Чимкент). В городе Тараз, воспользовавшись свободным днём, познакомились с местными достопримечательностями: музеем и памятником здравствующему жителю города — герою-панфиловцу, а также с городским рынком, поразившим меня обилием свежего кроличьего и бараньего мяса в тушах и разнообразием свежих овощей и фруктов. В условленное время встретились с потенциальным приобретателем нашей технологии и выехали на его обогатительную фабрику в глухой казахской степи. Весенняя степь красива зацветавшими травами, а путешествие по её бескрайним просторам напоминало плаванье по штилевому океану. Проезжая редкие кишлаки и стойбища пастухов, бросалась в глаза нищета местного населения. Как это возможно в XXI веке? Фабрика (на самом деле — большой жестяной ангар в степи) располагалась у подножия холма, содержавшем золотоносную жилу. Здесь царили законы «Дикого запада» времён «золотой лихорадки» в США XIX века: деньги не платили месяцами, рабочие жили в бараках без элементарных удобств, а работали в ужасных условиях — вентиляция отсутствовала, цех был наполнен испарениями сероводорода от реагентов промывки золота, в воздухе стояли столбы пыли из шаровой мельницы, дробившей горную породу. (Условия быта и работы негров в ЮАР теперь казались мне верхом прогресса). И жаловаться некому — вокруг на десятки километров пустынная степь, а если откажешься работать, выкинут на улицу и другую работу не найдёшь — в стране безработица. Я был рад быстро свернуть испытания ДМЭ и через Чимкент вылетел в Москву. Через полгода нашим патентом заинтересовались в Киргизии.
ххх ххх
В следующем 2008г., я вылетел в г. Бишкек, столицу Киргизии — страны, богатой золотом и другими драгметаллами. Сюда же бизнес-партнёры переправили из Казахстана демонстрационную модель нашего электролизёра. Здесь встретился с инженерами канадской золотодобывающей компании CENTERRA GOLD Inc., разрабатывавшей крупнейшее в мире высокогорное (высота 4500 м) месторождение золота в горах Тянь-Шаня на границе с Китаем. Мы договорились об испытаниях нашего блока на принадлежавшей компании обогатительной фабрике рудника КУМТОР, расположенного в горах в 160 км юго-восточнее Бишкека.
Дорога туда шла вдоль русла реки Чуй, долина которой знаменита зарослями конопли. Река вывела наш форд-«шатл» к посёлку Балыкчы (до распада СССР в 1992 г. — пос. Рыбачий) на берегу жемчужины Тянь-Шаня — озера-моря (солёная вода глубиной более 700 м) — Иссык-Куль. Вдоль южного побережья горного моря добрались до городка Каракол (до 1992 г. — г. Пржевальск), где находится могила известного русского путешественника и исследователя Центральной Азии Н.М Пржевальского (1839-1888 гг.). Далее ехали по живописным ущельям отрогов Тянь-Шаня, покрытым голубыми елями. Ещё выше, в альпийской зоне, наш форд-«шатл» медленно пробивался сквозь облака по горному серпантину. Когда поднялись на высокогорное (около 3500 м) джайляу, перед нами открылась величественная картина цепи белоснежных вершин горной системы — Тянь-Шаня. Несмотря на начинавшееся внизу лето, здесь было холодно, в воздухе кружились и сверкали на солнце ледяные иголки, а в лощинах в тени лежал снег.
Сам прииск, построенный канадскими инженерами у подножия белоснежных пиков на высоте более 4500 метров, произвёл сильное впечатление: рабочие жили в комфортабельных блоках со всеми удобствами по 3-4 человека в комнате. В отдельном блоке в персональных номерах со спутниковым ТВ размещались инженеры. В специальном большом блоке организована отличная столовая с европейской и среднеазиатской кухней с бесплатным питанием для рабочих и инженеров. Здесь же находилась библиотека, спортивный зал, сауна, зал отдыха с ТВ-кинотеатром. В административном трёхэтажном блоке располагался медпункт с современным медоборудованием, в том числе и для срочных операций. Улицы городка патрулировались джипами с маршалами-контролёрами, следившими за порядком и вооружённой охраной местного КГБ. Рабочий день начинался в 6 утра и длился 12 часов. На фабрику и в забои шахты персонал из городка доставлялся автобусами. Работники трудились 20 суток, а затем сменялись и направлялись на двадцатидневный отдых в Бишкек. Мне отвели гостевую комнату в канадском инженерном блоке, оснащённом канадским электрооборудованием. В магазине городка пришлось закупить несколько упаковок минеральной воды, так как в условиях высокогорья организм быстро обезвоживался, и все, по настоянию врача, обязаны были пить по 3-4 литра воды в сутки.
По утрам под окно моего номера приходила тощая лисица, которую я подкармливал мясными продуктами из столовой, при этом варёную колбасу, в отличие от людей, лиса не ела. К завтраку слетались и иссиня-чёрные горные в’ороны, таскавшие еду у нерасторопной лисы. Местные рассказали, что на склонах гор вокруг городка много нор азиатских сурков, которыми питаются лисы и волки. Иногда появляются горные козлы — тоо-теке по-киргизски. Испытания электродного блока проходили с перерывами более трёх месяцев. (Из-за недостатка кислорода и сильных головных болей мне приходилось спускаться в Бишкек для реабилитации).
Этот южный город уютен. Много зелени и солнца, вдоль тротуаров текут арыки с кристально чистой горной водой. На улицах в основном молодёжь, поскольку здесь находится Государственный университет. С центральной городской площади с облицованным белым мрамором дворцом Национального музея Киргизии открывался живописный вид на белоснежную цепь северных отрогов Тянь-Шаня, называемую по-киргизски Алатау или Ала-Тоо. В лучах солнца ледники на вершинах светились голубым и зелёным огнём.
К исходу лета, в результате успешных трёхмесячных испытаний ДМЭ, был подписан договор о реализации нашей технологии.
Владимир Блавацкий. Восток-1972. Претория (2001-2006) — Алматы (2007) — Бишкек (2008)