Известный фразеологизм Маяковского «Все мы немножко лошади», относится ко многим профессиям, в том числе и к переводческой.
Человек, хотя бы немного знающий чужой язык, при общении с иностранцем выступает в роли толмача. В моей практике военного переводчика это происходило постоянно. Сохраняется это и в гражданской жизни при работе с иностранными курсантами одного из Военных институтов. Правда, есть одно отличие. Имея филологическое образование, оказалось возможным переквалифицироваться в специалиста по преподаванию русского языка иностранцам. В настоящий момент я преподаю его будущим иностранным военным инженерам. Возможно, мне это даже несколько легче делать, чем другим преподавателям, потому что я так же, как сегодняшние мои ученики, сам проходил школу изучения иностранного языка. Поэтому лучше чувствую ошибки иностранных курсантов в фонетике, грамматике и лексике.
Преподавать русский язык иностранцам не только интересно, но и познавательно. Благодаря преподавательской работе я стал несколько по-иному читать литературу на русском языке. К примеру, недавно проходил с группой иностранных военных курсантов глаголы движения: «идти», «ходить», «ездить» и т.д. Закончил занятия, пришел домой, открыл очередную страницу «Дневников» Льва Толстого, которые сейчас перечитываю, и наткнулся на поразительную фразу великого мыслителя. Она была, как раз связана с глаголами движения.
У Толстого ни много ни мало записано: «Пошёл ходить и ездить». Эту фразу он много раз приводит в своем дневнике в различных сочетаниях. Какое поразительное сплетение глаголов движения! Раньше бы мне это показалось нелепостью, а сейчас вижу, что все логично. Толстой употребляет глагол «пошел» не только, как точку отсчета своим действиям, но и как само действие. Двумя другими словами он конкретизирует эти действия. В одном маленьком предложении у него совершаются сразу три действия. Очень кратко и образно. Мне это стало понятно, а вот как объяснить иностранцам? Ведь по нормам русского языка, «пошёл» означает идти в одну сторону. А на самом-то деле Толстой отправился ходить и ездить, меняя направления. Не так-то просто все это объяснить на подготовительном курсе людям, только начавшим изучать русский язык.
У Толстого наткнулся я на другой совершенно чудный оборот: «Не сказал, но сказал ей, что есть, что сказать». Вроде бы тавтология, но за этими повторяющимися словами, если вдуматься, стоит глубокое переживание, осмысление предстоящего тяжелого разговора с Соней, будущей его женой.
На занятиях по русскому языку с иностранцами происходят и смешные вещи. Недавно мы учили название месяцев. Почему-то иностранцам с Востока тяжело дается слово «август». В результате один из курсантов произнес такую фразу: «Я родился в автобусе», имея в виду восьмой по счету месяц года.
Другой курсант отрабатывал употребление винительного падежа в сочетании с глаголами. В учебнике фразы разделены на две части. В левой находится местоимение с глаголом, в правой — прилагательное с существительным. Надо было правильно соотнести слова «Я кушаю» и «Я люблю» из левой части со словами «вкусную колбасу» и «родного брата» из правой части. Уж не знаю, о чем вспомнил в этот момент представитель африканской страны, но ответил он так: «Я кушаю родного брата». Мы всей группой, и он в том числе, посмеялись вволю над этой ошибкой. Продолжая отрабатывать эту тему, я спросил курсанта: «А у вас есть брат?» Африканец открыл рот, чтобы ответить, но его опередил другой курсант, отличающийся природным юмором: «А он его уже скушал».
Один из монгольских курсантов забыл слово «прямо», но решил выкрутиться, словчить. Когда преподаватель-женщина показала на классную доску, располагавшуюся напротив нее и спросила: «Где доска?», рассчитывая, что он ответит: «Она прямо», то он задумался, не мог вспомнить это слово, а затем повернулся к доске лицом и сказал: «Она там».
Отрабатывали мы фразу: «Татьяна хочет стать хорошим экскурсоводом и работать в картинной галерее». Преподаватель задал вопрос: «Кем хочет стать Татьяна?» Ответ курсанта был таким: «Она хочет стать картинной галереей». Для него картинная галерея была «кто», а не «что».
Один курсант подготовительного курса из Палестины сочинил фразу, которую спустя год уже сам вспоминал со смехом: «Я собрал свои вещи и отнес меня в химчистку».
Иногда во время занятий спонтанно идет изучение английского языка. Как, например, в группе, где вместе учатся курсанты из Анголы и Камбоджи. Камбоджийцы владеют английским языком на уровне средней школы, а в группе Анголы имеется только один такой человек, остальные его совсем не знают. Преподавателю при общении с иностранными курсантами регулярно приходится использовать английские термины. К примеру, слово «ошибка» преподаватель вынужден дублировать английским словом «mistake». Теперь уже все ангольские курсанты, не владеющие английским языком, понимают это слово и сами его употребляют.
Преподавателю приходится учитывать и такой аспект, как понятийная база. Она разная, отличается в зависимости от национальности. Однажды преподаватель- женщина спросила курсанта: «У вас, наверное, у всех в Анголе черные волосы». Курсант ответил: «Нет, есть такие, как у Вас». А она за день до этого в парикмахерской как раз покрасила волосы в черный цвет». Для африканцев она оказалась чуть ли не блондинкой.
Важную роль в общении с иностранными курсантами играет военный аспект. С удовольствием курсанты военного вуза воспринимают, когда преподаватель подчеркивает, что они отличаются от гражданских студентов. Они легко заучивают военные выражения, синонимичные общепринятым в повседневной жизни:
«Здравия желаю» — Здравствуйте»
««Так точно» — Да»
«Никак нет» — «Нет»
«Разрешите». — «Можно»
Кроме того, они легко усваивают такие слова, как «дисциплина», «порядок», так как эти слова постоянно применяют в повседневной военной жизни.
Иногда приходится употреблять для запоминания и русский военный сленг, как например, слово «бардак». Это слово, как ни покажется странным, становится обычно одним из первых в понятийной базе у иностранных курсантов. Все потому, что с самого начала иностранных курсантов приучают к военному порядку.
В процессе занятий по русскому языку я часто обращаюсь к именам известных в России людей. В области литературы это, в первую очередь, Чехов: Он широко известен и в странах Востока. К примеру, в Палестине школьники проходят на уроках его рассказ «Пари». Там речь идет о смертной казни и длительном тюремном заключении. В стране, которая имеет с Израилем напряженные отношения, тема смерти и ареста актуальна. В области искусства прибегаю к описанию «Портрета Лопухиной» работы Боровиковского. Фотография портрета помещена в учебнике для иностранцев «Дорога в Россию» и всегда вызывает восторженный отзыв курсантов, пораженных красотой русской женщины. Когда же преподаватель рассказывает им историю этой картины и самой жизни Лопухиной, а затем приводит стихотворение Баратынского «Она давно прошла», то это производит впечатление и вызывает дополнительный интерес к изучению русского языка. Один из палестинских курсантов даже выучил это стихотворение наизусть
При изучении темы «Математика» я обычно привожу высказывание Льва Толстого: «Человек – это дробь, у которого числитель, есть то, что человек собой представляет, а знаменатель – то, что он о себе думает». Здесь переплетается и сама математика, и философское осмысление этого предмета. Именно эти две дисциплины иностранные курсанты начинают изучать на первом курсе.
Однажды при изучении темы по физике «Движение и покой» я дал первокурсникам-иностранцам задание закончить предложение «Тела находятся в состоянии…». Курсанты из Палестины, второй год уже находившиеся в Петербурге, ответили правильно. А вот два курсанта из Йемена одинаково написали: «Тела находятся в состоянии опьянения». На вопрос, почему они выбрали такой ответ, сказали, что в Тюмени, где они до этого целый год учились на подготовительном курсе, это привычное состояние людей.
Всем, кто изучает иностранный язык, свойственно делать ошибки при переводе. Иногда ошибки переводчиков обходятся дорого. Во время войны тем более. В переводческом мире известен случай, когда Сталину в октябре 1941 года доложили о появлении под Москвой испанских рыцарей. Командование Красной Армии связало это с отправкой под Москву дополнительного контингента солдат испанского диктатора Франко. Надо отдать должное Сталину. Он потребовал перепроверить информацию. Оказалось, что переводчик не владел военной немецкой терминологией и не знал, что словосочетание “Spanischer Reiter” означает противотанковое заграждение типа «Рогатка».
Другой характерной ошибкой является желание иногда вставить специфический военный термин туда, где требуется как раз употребление обычного, широко распространенного слова. Так одна молодая переводчица решила показать знания военного перевода и допустила грубую ошибку, работая с текстом из истории 170-й немецкой пехотной дивизии. В июле 1942 года дивизию 76-ю поездами (воинскими эшелонами) перебросили из Крыма под Ленинград. Переводчица заглянула вначале в военный словарь и увидела, что слово “Zug” означает «взвод». В обычном словаре это, в первую очередь, «поезд». Как гражданский человек, она не знала, что взвод имеет в своем составе 28 человек, в то время как немецкая пехотная дивизия насчитывала в войну свыше 16.000 военнослужащих. В ее переводе оказалось, что под Ленинград было переброшено 76 взводов, вместо полнокровной дивизии со всем ее вооружением. Это стало серьезным искажением текста. В боевой обстановке такая ошибка могла бы привести к тяжелым последствиям для наших войск.
Ошибки свойственны даже опытнейшим переводчикам. В 2002 году в журнале «Иностранная литература» был опубликован роман известного немецкого писателя Гюнтера Грасса «Траектория краба». В нем рассказывается история потопления немецкого лайнера «Вильгельм Густлоф». Писатель подробно описывает, как 62 минуты длилась агония ухода под воду гордости «Третьего рейха». Именно этот час с небольшим является квинтэссенцией романа. Переводчик, до этого уже обработавший десятки произведений Грасса, допустил школьную ошибку. В немецком языке двузначные цифры пишутся в обратном порядке в отличие от русского языка. Дословно это должно было звучать: „zwei und sechzig“, т.е.: «два и шестьдесят». По непонятной причине в журнальном переводе стояло «“sechs und zwanzig“, то есть 26 минут. После того, как переводчику указали на ошибку, она была исправлена. В выпущенной на следующий год книге «Траектории краба» стояла правильная цифра.
Для чего я все это написал? Есть причина. Что-то отсюда зачитаю на предстоящей конференции по русскому языку, что-то потом использую в новых своих опусах. Но главное все-таки в том, что новая моя профессия доставляет мне удовольствие. Потому хочу закончить словами Маяковского из стихотворения «Хорошее отношение к лошадям»:
Пришла веселая,
стала в стойло.
И все ей казалось —
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило.
Юрий Лебедев
Санкт-Петербург
май 2016 года