На последнем курсе учебы в Новосибирском высшем военно-политическом училище зимой мы поехали на стажировку в войска. В это время проходили учения войск Сибирского военного округа.
По прибытии в часть я был определен стажером заместителя командира мотострелковой роты по политчасти.
В соответствии с планом учений мы на бронетранспортерах прибыли в указанный район и заняли оборону. Уже на месте узнали, что наш батальон будет участвовать в ночной боевой стрельбе, и от того, как мы проведем эту стрельбу, будет зависеть оценка всего полка. Стало известно, что за стрельбой будет наблюдать прибывший из Москвы руководитель Группы генеральных инспекторов Министерства обороны Маршал Советского Союза К.С. Москаленко.
Командир нашего батальона подполковник П. Дьяченко собрал офицерский состав на совещание. Начав его словами «Не было печали, так черти накачали», он перед каждым поставил конкретные задачи, в завершение указал:
— После прибытия высшего командования каждому находиться на своем месте, четко знать свою задачу, уметь доложить ее, но… без необходимости не высовываться, не мозолить глаза начальству.
После этих напутствий комбат решил провести рекогносцировку, для чего офицерам необходимо было выдвинуться в район, где находились мишени, — это около километра прямо перед линией нашей обороны. Поскольку я был самый неопытный (да и какой спрос с курсанта?), то меня оставили за старшего на линии обороны, приказав поддерживать с офицерами батальона связь по рации.
Пока на линии обороны было тихо и спокойно, я, счастливый от того, что не надо топать по глубокому снегу на линию огня, затем обратно, устроился в бронетранспортере, приказал радисту внимательно слушать эфир, а сам приготовился до возвращения офицеров отдохнуть, зная, что они придут не раньше чем через два-три часа.
Эфир не тревожил, и я даже вздремнул. Проснулся от какого-то треска, доносившегося сверху. Выглянув в люк, я увидел пролетавшие над нами два военных вертолета. Они опускались на приготовленную для встречи маршала в трехстах метрах от нашего батальона вертолетную площадку. Не было ни машины комдива, ни БТР командира полка — никого, маршал, похоже, решил сделать неожиданную проверку.
Надо сказать, что маршалов до этого я видел только в кино и на экране телевизора. Самый большой начальник для меня тогда был начальник нашего училища — генерал-майор В.Г. Зибарев. Ну еще на приличном расстоянии я видел командующего округом и его заместителей.
Первое желание было — рвануть вслед за офицерами батальона, на передний край, но потом я подумал, что они тоже увидели вертолет и вот-вот вернутся. Я почти полностью вылез из бронетранспортера и стал вглядываться вдаль, надеясь увидеть спешащих обратно с рекогносцировки офицеров. Но пространство перед батальоном было пустым.
Мой белый тулуп с красными погонами был хорошо виден на фоне бронетранспортера. И через некоторое время я заметил, что ко мне с вертолетной площадки торопится человек в папахе. Я решил спрятаться в БТР, но понял, что такое решение будет оценено как трусость, поэтому мужественно стал ждать приближающего ко мне полковника.
Подбежав к бронетранспортеру, он осмотрелся по сторонам и, никого не увидев, спросил:
— Ты кто и где командиры?
Я представился и доложил, что офицеры батальона находятся на рекогносцировке. На вопрос, где комдив и комполка, я ответить не мог. Видя, что пообщаться ему больше ни с кем не удастся, полковник приказал:
— Слазь с бронетранспортера и быстро за мной — будешь докладывать маршалу, что у вас здесь происходит.
Я спустился на землю и уныло поплелся за полковником, проклиная себя за то, что так нелепо «засветился».
Маршал Москаленко и прибывшие с ним генералы и офицеры переговаривались и с удивлением смотрели на приближающегося в сопровождении полковника курсанта.
Не доходя метров пятнадцати до стоянки вертолетов, я попытался перейти на строевой шаг и, впечатывая валенки и слежавшийся снег, приблизился к маршалу, остановился от него в трех метрах, громко, во все горло, доложил:
— Товарищ Маршал Советского Союза! Исполняющий обязанности заместителя командиры роты по политической части курсант Наливайко по вашему приказанию прибыл!
Маршал удивленно посмотрел на меня, протянул руку для приветствия, я с перепугу пожал ее так, что он поморщился и задал неожиданный для меня вопрос:
— Как фамилия, говоришь?
— Курсант Наливайко, товарищ Маршал Советского Союза, — снова проорал я.
Внимательно осмотрев меня с ног до головы, он неожиданно спросил:
— Хохол, что ли?
От такого вопроса я опешил. Расчеты в голове происходили со скоростью несуществующего тогда компьютера: «Если отвечу, что хохол, посчитает политически незрелым», — подумал я и выдал:
— Никак нет, украинец, товарищ Маршал Советского Союза!
Он посмотрел на меня как-то удрученно, улыбнулся и сказал:
— А я вот — хохол…
Все мои расчеты о политической незрелости вылетели из головы, и я прокричал:
— И я хохол, товарищ Маршал Советского Союза!
Он еще раз внимательно посмотрел на меня и миролюбиво проговорил:
— Ну-ну, посмотрим.
Реакцию стоявших рядом генералов и офицеров описывать не буду, она менялась вместе с настроением маршала.
Пока мы с К.С. Москаленко выясняли, кто есть кто, прибыли комдив, командир полка, комбат и много других офицеров, и я под общий шум тихонько удалился.
Стрельбы прошли успешно. Мы получили отличную оценку. Через несколько дней подводились итоги учений. Я тоже присутствовал на этом подведении. С докладом выступал командующий округом. В центре президиума среди генералов сидел маршал Москаленко. По ходу доклада командующий благодарил отличившиеся части, ругал худших, а когда дошел до боевых стрельб, в которых участвовал наш батальон, сказал:
— Мотострелковый батальон, которым командует подполковник Дьяченко, проявил себя с лучшей стороны и командир заслуживает поощрения.
После этих слов маршал Москаленко оживился, повернулся в сторону оратора и сказал:
— Должен отметить, что не только опытные офицеры в этом батальоне показали себя с лучшей стороны. В самый напряженный момент учений, когда офицеры батальона находились на рекогносцировке, мой земляк курсант Наливайко взял командование батальоном на себя и с честью справился с этой задачей. Я думаю, он также заслуживает поощрения.
…По итогам учений мне была объявлена благодарность от Маршала Советского Союза К.С. Москаленко и вручен ценный подарок — электробритва «Агидель», которая напоминает мне о моей курсантской юности.
НЕ СЧИТАЯ МЕДАЛЕЙ
Начало 70-х. Я лейтенант. Служу в мотострелковом полку в Монголии, пустыня Гоби. С утра до ночи на службе. В выходные дни проводятся общественно-политические и спортивные мероприятия. Вот и в этот раз, в воскресенье, с утра — комсомольское собрание части. Начало лета, к 10 утра — жуткая жара.
Замполит полка принимает решение — проводить собрание на свежем воздухе. В тени металлического ангара располагается стол президиума, а весь личный состав — на солнцепеке. В президиуме: командир части, замполит, парторг, комсорг полка и представители от «войсковой общественности»: по человеку от старших и младших офицеров, от прапорщиков, сержантов и рядового состава.
Мне сильно повезло: я в президиуме представляю младший офицерский состав, значит, сижу в тени. В центре — ведущий — секретарь комитета ВЛКСМ, справа — у самой трибуны — докладчик, командир части, а затем замполит, по другую сторону от секретаря — рядовой и сержант (такая честь — в первом ряду президиума посадили!), а более опытные и хитрые — парторг, пара старших офицеров, я и прапорщик — во втором ряду: тут можно и вздремнуть, никто не заметит.
Командир части выступает с докладом о состоянии воинской дисциплины и путях ее дальнейшего укрепления. По ходу доклада он называет лучших и тут же объявляет им по 10 суток отпуска с выездом на родину, затем называет фамилии разгильдяев: этим по 5 суток ареста. Тут же, прямо с комсомольского собрания, отправляет их на гауптвахту. Так что собрание проходит нескучно. А в конце доклада воодушевленный командир, решив оторваться от написанного комсоргом текста, произносит экспромт: «Выполняя решения партии, советский комсомол, награжденный за свои боевые и трудовые подвиги четырьмя орденами…» Замполит не выдерживает и громким шепотом подсказывает командиру:
— Шестью орденами…
Но нашего командира не так-то просто сбить, и он после небольшой паузы продолжает:
— Я и говорю — четырьмя орденами, не считая медалей…
Весело жили…