Глава 6.
Друзья, я приношу свои извинения Валере Гогу. Гогу — это фамилия, но как
это часто бывает, человека не всегда называют по имени. Так было и с Валерой — все
на курсе называли его Гога. Вот у меня в памяти и осталось это имя. Я помню, что
Валера, учась в университете в Ростове, подрабатывал грузчиком и был мощного
телосложения. От его фигуры веяло силой и добротой и ему очень шло это имя — Гога.
Спасибо за подсказку Александру Бояринову.
666 полк «Коммандос»
Вертолёт, поднимая тучи пыли, приземлился на небольшую площадку. Мы
спрыгнули на землю. На фоне горного плато и суровых горных вершин, запылённых
афганских солдат и бронетранспортёров мы в джинсах и с чемоданами смотрелись
довольно странно.
Дело в том, что до Хоста (Матун) пара вертолётов так и не долетела. Мы были
не такие важные персоны, что бы из-за нас делать крюк. Части 3 АК, в том числе 25 пд
и 666 полк «Коммандос», проводили армейскую операцию в районе, расположенном между
Гардезом и Хостом, где мы и оказались. Генерал Шкидченко провёл совещание с
оперативной группой корпуса в полевых условиях и улетел в Кабул, где его ждали
важные дела. Простояв посреди поля какое-то время, подбадривая друг друга, мы,
наконец, были замечены группой советников. Виталика забрали в 25 дивизию и повезли в
Хост, а меня с моим красным стильным чемоданом запихнули в БТР и повезли в полк,
который находился на «боевых».
И вот я оказался среди советников 666 полка «Коммандос». Это были молодые
офицеры спецназа ГРУ. Приняли меня очень тепло, как старого знакомого. Оказалось,
что они просили у референта-переводчика, которым в то время был Крамарев, именно
меня. Они знали, что я служил срочную в ВДВ (город Кировабад (ныне Гянджа),
Азербайджан, в так называемой «дикой дивизии») и просили назначить меня к ним в полк
переводчиком. Оказалось, что советником замполита полка был майор Василий Шамраев,
который тоже служил в Кировабаде в том же полку, что и я. Нас связывала любовь к
голубому небу, голубым беретам, солончаковой пустыне Герань, где проходили полковые
учения, знакомому городу, где проходила наша армейская жизнь.
Город Гянджа (Ганджа) был основан в VII веке и являлся одним из крупнейших
городов Закавказья (центром страны Арран), так как находился на торговом пути из
Ирана в Грузию. На месте Гянджы находился древний город Бердаа, столица
азербайджанской Албании, который арабы называли «местным Багдадом». Через древнюю и
современную Гянджу протекает горная речка Гянджачай и делит город на две части.
Этот город является родиной великого поэта Низами. Кировабадом город был
назван после победы ВОСР в честь Кирова, который занимался революционной работой в
Закавказье. В городе было два памятника, стоявших напротив друг друга. Киров стоял
на левом берегу Гянджачая, а Низами — на правом. Киров стоял с поднятой рукой, как
бы приглашая присоединиться к России, а Низами стоял с рукой, в которой была книга и
положение руки напоминало всем известный жест — «а не пошёл бы ты». Была ли это
задумка скульпторов или так случайно получилось, но эта композиция была одной из
достопримечательностей города. Все солдаты и офицеры, служившие в Кировобаде
догадывались, что эта достопримечательность города, возможно, несла скрытый смысл
постоянного противостояния России и Кавказа.
Мне выдали афганскую форму, так называемую «дириши», ботинки с высокими
берцами, пистолет Макарова и автомат Калашникова. И началась моя служба. Сразу
возникли трудности с переводом. Хост — это родина пуштунского племени, а точнее
союза племён джадран. И командир полка, и все остальные афганские офицеры решили
говорить со мной только на пушту. Как я потом понял, это была своеобразная проверка.
Из этой ситуации мне помог выйти один из афганских офицеров, который учился в одном
из наших училищ связи. Звали его Башир и мы с ним потом служили вместе в Кабуле в
ГРУ ВС Афганистана. Он мне говорил на дари то, что советникам я должен был
переводить с пушту, а я затем переводил на русский язык. И этот экзамен я выдержал
неплохо, так как Башир хорошо говорил по-русски и до моего приезда выполнял
обязанности переводчика. Но выговор я всё же получил от советника начальника
разведки 3 АК подполковника Касаткина, который недовольным тоном заявил мне, что
переводчик должен переводить с любого языка, потому что он «переводчик». С таким
взглядом на работу переводчика мне потом приходилось сталкиваться не раз. В
дальнейшем я и сам стремился по возможности говорить и на пушту, и на дари, правда
разговорный пушту давался сложнее, но понимать было гораздо проще.
В ВС ДРА было три полка «Коммандос» (Джелалабад, Хост и Кандагар) и одна
бригада (Кабул). Основой для создания этих частей явился расформированный элитный
королевский полк афганского «Коммандос», офицеры которого проходили подготовку в
Индии, Турции, Англии. Особенность этих частей заключалась в том, что советники
командиров полков (бригады), советники командиров батальонов и начальников служб
были офицерами спецназа ГРУ. В штабе полка (бригады) и в каждом батальоне должен был
быть переводчик, но переводчиков как всегда в таких частях не хватало. Также как и
советский спецназ, афганский спецназ выполнял свои специфические задачи, поэтому
было обычным делом, когда около двухсот афганских солдат и офицеров во главе с
молодым советником и ещё более молодым переводчиком уходили в горы на несколько
суток. В 666 с моим приездом стало два переводчика — Миша Кривошеев и я. Миша как
раз находился со своим советником на боевом выходе.
Был уже поздний вечер, когда прибежал солдат, выполнявший обязанности
денщика («пишхедмат» — так он назывался на языке дари) и сказал, что меня срочно
вызывает советник командира полка майор Первухин с вещами. Оказалось, что командир
решил съездить на свидание со своей женой, а заодно и меня ознакомить с местом
постоянной дислокации небольшого коллектива советников гарнизона Хост. Коллектив
действительно был небольшой если учесть, что с жёнами советников и узлом связи
советских людей там недотягивало и до 50 человек. В провинции частей 40 армии не
было, так как эта территория входила в состав так называемой «территории проживания
племён» и по условиям соглашения между афганским руководством и старейшинами племён
там не должно было быть советских войск.
Мы погрузились в БТР 60-ПБ — водитель-механик («дривар»), пулемётчик
(«нешонзан»), советник на месте радиста и я, на месте командира. Советник сказал
поехали («бору») и моментально уснул. Меня же начали одолевать страхи: а вдруг
засада, а вдруг мина и ещё много разных вдруг+ До Хоста добрались мы часа за два с
половиной, это при том, что скорость движения была в среднем километров 50 в час.
Несколько раз нас останавливали афганские посты 25 пд и я впервые увидел как
афганские солдаты смело шагают наперерез мчащемуся бэтээру с автоматом наперевес
кричат «дриш» (стой). Рано утром мы были снова со своим полком, начинался новый день
боевых будней.