Мы без сомнения решились на стоклетку.
Он – далеко не Талейран,
Мы вместе с ним прошли Афган,
И посещали как-то юную гризетку.
Сидели мирно, пили квас, играли в шашки,
А он, скажи, каков удод,
С чужим уставом в огород,
И пару слов нелестных вдруг сказал о Машке.
Я бы простил его, но жизнь – совсем не шашки…
Его, наверно, повело
И он пустил коней в галоп,
И допустил, чудак, последнюю промашку.
Чтоб победить известны доводы какие,
И у меня сверкнула мысль
Как первый снег среди зимы:
Не попадет сегодня мой приятель в Киев.
Давно уже себя поставил он за рамки,
Хоть это явно не умно,
Ему-то было всё равно,
Он танком шёл всё напролом, стремился в дамки.
Да, он спасал меня не раз, он был отважный
Я неуклюж, как бегемот,
Но у меня последний ход
Последний ход, он, иногда… ну очень важный.
И вот он вам… итог игры — я не сдержался!
Не ведал, дурень, обормот,
Что у меня последний ход.
И он упал. И так упал, что не отжался.
Уже три месяца, как он лежит в Семашко,
Забыв, что правила просты
От Еревана до Читы:
Игра не терпит суеты, ведь это – шашки!