К 75-летию ВИИЯ. Школа генерала Биязи

Продолжая собирать историю Военного института иностранных языков, мы обращаемся к его истокам. В данной статье мы расскажем о военных годах истории, связанных с эвакуацией института в Ставрополь-на-Волге (ныне Тольятти).

В октябре 1941 года на пустынных улицах небольшого тылового волжского городка появились военные люди. Долго сохранить инкогнито они не могли. Стало известно, что из Москвы в Ставрополь передислоцировался военный факультет 2-го Московского государственного института иностранных языков. Для размещения института была предоставлена кумысолечебница «Лесное». В сравнительно небольшую комнату отдыха на втором этаже удалось втиснуть 40 коек для слушательниц. Зато не стали занимать кроватями клубное помещение на первом этаже, где днем читались учебные лекции, а вечерами проводились различные мероприятия. Суровая необходимость войны заставила перенести акцент на подготовку военных переводчиков, в них более всего нуждалась армия. Исходя из потребности фронта, стали готовить специалистов по финскому, шведскому, норвежскому, датскому, испанскому, итальянскому, польскому, чешскому, венгерскому, румынскому, болгарскому языкам.

В июне 1942 года в состав института был включен военный факультет Института востоковедения. Он переехал из Ферганы, где был в эвакуации. В «Лесном» уже не нашлось места, и поместили его в самом Ставрополе. Слушатели стали изучать японский, китайский, турецкий и другие языки Ближнего и Среднего Востока. Всего обучение велось 28 иностранным языкам.Естественно, что больше всего требовалось специалистов по немецкому языку. Поэтому в августе 1941 года открыли краткосрочные курсы военных переводчиков, которыми всю войну командовал полковник С. Нарроевский. Если слушатели института были размещены в «Лесном», то курсанты – в самом Ставрополе.

Юношей поселили в школе, а девушек в техникуме. Много слушателей разместили по домам местных жителей. Теснее стало в Ставрополе, когда сюда перевели Орские курсы переводчиков, а вскоре военный факультет стал самостоятельным Военным институтом иностранных языков Красной Армии. Фронт требовал переводчиков, поскольку их было мало: один на дивизию, в редких случаях – один на полк. Без этих людей, не только владеющих языком противника, но и знакомых с его военной структурой, умеющих свободно ориентироваться в трофейной документации, вылавливать в эфире нужные сведения, трудно было подготовиться и вести бой. «Пленный показал…» – в этих словах оперативных сводок сплав труда разведчика и переводчика. Переводчик был в пекле боя, чтобы тут же на передовой оперативно допросить только что взятого «языка», участвовал в рейдах по тылам противника, вел пропагандистские передачи с первой линии окопов, ходил с парламентерами, чтобы рискуя собой, спасти жизнь сотен и тысяч солдат.

Возглавлял военный факультет и перевез его в Ставрополь генерал-майор Николай Николаевич Биязи, человек необычайно уважаемый слушателями и преподавателями. Потомок итальянских переселенцев, он в молодости учился в театральном училище, выступал на сцене, в годы первой мировой войны стал Георгиевским кавалером. Прекрасный лингвист и одареннейший человек, Н. Биязи владел четырнадцатью иностранными языками. Один из бывших слушателей, писатель Сергей Львов вспоминал: Генерал Биязи научил нас многому. Среди прочего– безукоризненным военным манерам. Они, в его представлении, прежде всего включали точность. Он никогда не действовал по пословице «начальство не опаздывает, начальство задерживается», но и подчиненным опозданий не спускал. В особый гнев его вводило опоздание минутное. Биязи в гневе понижал голос и начинал говорить холодно, язвительно. Это действовало сильнее крика. Однажды он столкнулся на плацу с группой молодых военных преподавателей. Мы были возбуждены каким-то происшествием, обсуждая его громко, употребляя отнюдь не литературные выражения. Мы не успели заметить начальника института и отдать ему приветствие, как он заметил и услышал нас и произнес три слова: «Офицеры! Интеллигенты! Филологи!». Мы были готовы провалиться сквозь землю». Слушатели, которые обучались в институте и на курсах, были разными. В основном это мужчины, закончившие различные учебные заведения, в той или иной степени владевшие языком. Не мало было и семнадцатилетних мальчишек в нескладном армейском обмундировании. Это слушатели, которых через райкомы комсомола зачислили на курсы переводчиков. Поэтому на пустынных улицах Ставрополя можно было встретить молодцевато подтянутого стройного командира, сутулого, долговязого юношу в очках и молоденькую девушку в старенькой солдатской шинели, но в кокетливом беретике (на первых порах обмундирования хватало не полностью). В выходные дни на ставропольской толкучке можно было встретить и некоторых слушателей из института. Их легко узнавали по внешнему виду и по товару, который предлагали купить или обменять. Из Москвы некоторые, особенно девушки, прихватили с собой любимые туфли, платье, но для военного быта это становилось ненужным. А приобретать они старались добротные валенки. Зимой 1941 года снег в Ставрополе лег рано, дули сильные ветры с Волги. А в валенках холод был не страшен, да и нарушение формы одежды невелико.

«Работать приходилось очень много – занимались в три смены. Уставали страшно», – вспоминала о том времени Нина Арзуманова. Сами учебные занятия проходили в помещении райЗО (районный земельный отдел). Естественно, основной акцент был сделан на практическое освоение языка, поэтому из учебных планов исключили теоретическое языкознание, историю языка, литературу страны, историю педагогики и другие предметы. Много времени занимала работа с трофейными документами противника, которые мешками доставляли в Ставрополь. Запомнился приказ командира 132-й германской пехотной дивизии. Несколько пунктов из него:

«1. Склады у нас захватили русские, их, следовательно, нет.

2. Имеется много превосходного обмундирования обозников. Необходимо снять с них штаны и обменять на плохие в боевых частях.

3. Наряду с абсолютно оборванными пехотинцами, отрадное зрелище представляют солдаты в залатанных штанах. Можно, например, отрезать низ штанов, подшить их русской материей, а полученным куском залатать заднюю часть.

4. Я не возражаю против ношения русских штанов».

Когда переводили этот приказ, то в маленьких комнатках райЗО становилось не так холодно. Немало времени отводилось технике допроса военнопленного. От умения переводчика зависела разговорчивость любого «языка» – трусливого, угодливого, забитого, тупого, надменного, кадрового и новичка, эсэсовца и ополченца. Все это следовало сделать в возможно короткий срок. Так что каждый допрос превращался в психологический поединок. Уже в 1941 году генерал Н. Биязи и профессор А. Монигетти составили и издали «Краткий русско-немецкий военный разговорник». Два миллиона экземпляров этого разговорника находилось на фронте. Профессор Александр Таубе составил «Военный немецко-русский словарь», куда включил ряд диалогов, инсценировок (опрос пленного, захват железнодорожной станции, действия в лесу зимой, в населенном пункте, при выбросе парашютного десанта). Сейчас трудно поверить, но в тяжелейших условиях передислокации, острой нехватки типографских рабочих и самодеятельной «издательской базы» в институте было выпущено 20 учебно-практических пособий. Типографию и шрифты они привезли в Ставрополь из Москвы.

Большой практической ценностью стал изданный «Краткий немецко-русский словарь бранных слов и крепких словечек». Известны случаи, когда наши разведчики в немецкой форме, изучив лишь несколько крепких солдатских выражений, проникали далеко во вражеский тыл. Языковую подготовку слушатели института получали весьма солидную. Э. Янкилевич, еще несколько лет назад преподававший в одной из школ нашего города, вспоминал, что не просто знали язык, но даже диалектные особенности, будь то баварский или берлинский. Такое тонкое знание языка помогали освоить и «природные» немцы. В частности, до середины 1942 года здесь преподавала известная советская разведчица Лени Бернар. В Ставрополе она жила под фамилией Велькер, ибо нацисты приговорили ее к смертной казни, разыскивая по всей Европе. Качество обучения и степень подготовки переводчиков неоднократно отмечал посещавший Ставрополь старший инспектор Красной Армии генерал А. Игнатьев. Граф Игнатьев, блестящий русский дипломат, выдающийся военный разведчик, прекрасно владел основными европейскими языками, прожил более 30 лет в Европе, и ему не трудно было заметить пробелы в подготовке. Читателям он больше известен как автор мемуаров «Пятьдесят лет в строю», над которыми тогда и работал. В Ставрополь генерал А. Игнатьев приезжал вместе с женой Натальей Трухановой, в прошлом выдающейся балериной, известной всей Европе. Конечно, общение с этими людьми было крайне полезно в профессиональном и человеческом отношении. Люди такой интеллектуальной и культурной величины встречаются нечасто. Несмотря на то, что учиться было нелегко, тяготы и трудности, особенно в молодости, забываются быстро. Этому способствовала внеучебная жизнь в институте. Регулярно устраивались концерты художественной самодеятельности, как правило на иностранных языках. Нередко концерты устраивались для жителей Ставрополя и ближайших колхозов. Часто перед слушателями выступали артисты Большого театра, эвакуированные в Куйбышев. Они даже взяли шефство над институтом в Ставрополе.

18 октября 1941 года первая группа военных переводчиков была отправлена на фронт. Вместо запланированных четырех месяцев они досрочно, за 75 дней, окончили курсы. Всего за годы войны институт подготовил более четырех тысяч специалистов. Они воевали на всех фронтах, вместе со всеми переносили тяготы жизни в партизанских отрядах и десантах. Так, в десанте 23 сентября 1942 года под Новороссийском геройски погиб окончивший курсы переводчиков талантливый поэт Павел Коган. В шестидесятых годах среди молодежи трудно было найти того, кто не знал бы крылатую «Бригантину» Когана, написанную еще до войны:

….Надоело говорить и спорить,

И любить усталые глаза…

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина поднимает паруса…

Много переводчиков трудилось при штабах. Переводчик штаба Донского фронта Л. Безыменский допрашивал фельдмаршала Паулюса, переводчик маршала Жукова А. Мицкевич работал при подписании акта о капитуляции Германии. В. Кожемякин помогал первому коменданту Берлина генералу Н. Берзарину. Этот список очень большой. В воинских частях переводчики числились в составе разведотделов и выполняли огромный объем работы. Некоторые переходили на оперативную работу и получали командировки в глубокий тыл противника. Иногда такие командировки длились по многу лет. Поэтому и сейчас не все фамилии можно назвать. У всех по-разному сложилась послевоенная судьба, но они гордились, что защищали Родину, и часто об этом вспоминают. Вспоминает об этом Чрезвычайный и Полномочный посол СССР, бывший представитель нашей страны в ООН Олег Трояновский, народный артист ССР, композитор Андрей Эшпай, народный артист СССР, режиссер-мультипликатор, автор более двухсот фильмов Федор Хитрук , народный артист СССР, директор Центрального дома актера В. Этуш. А также писатель-фантаст, кандидат физико-математических наук А. Мицкевич, член-корреспондент Академии наук СССР Л. Бергельсон, писательница Е. Ржевская, известный литературный критик, профессор МГУ А. Бочаров, профессор, доктор наук Г. Вейхман, Ю. Зудин и многие другие. Сейчас в санатории главный врач Владимир Коровин старается создать небольшую экспозицию, посвященную этому периоду жизни «Лесного». Основой может и должна стать выполненная несколько лет назад поисковая работа Нелли Ворожихиной, которая любезно предоставила часть материалов для настоящего очерка.

Валентин Овсянников, кандидат исторических наук. 24 марта 1993 г.

Текст восстановил Евгений Логинов

3 thoughts on “К 75-летию ВИИЯ. Школа генерала Биязи

  1. Александр Островский, Восток 1975
    Отлично, Евгений!
    Спасибо за историю. Ты восстанавливаешь и прививаешь гордость за наш ВИИЯ!
    Молодец!

  2. Евгений Горелый, Восток 1975
    Евгений, спасибо.
    Очень трудная, интересная, нужная, подвижническая работа.
    Историей института восстанавливается его будущее.
    Е. Горелый

  3. Татьяна Алексеевна Кудрявцева
    Спасибо, Женя, за интереснейший материал.
    Впервые я узнал о курсах военных переводчиков в Ставрополе из воспоминаний нашей выпускницы Татьяны Алексеевны Кудрявцевой (г.р. -1920, ум. 29.09.2013). «Превратности одной судьбы» (Записки литератора и переводчика), 2008(подробнее см. http://rvalent.ru/kudr.htm
    Евгений, об этом у нас с тобой уже была переписка в прошлом году, и я пообещал выяснить подробности последних лет её жизни. К глубокому сожалению, Татьяны Алексеевны уже нет в живых… Даю ссылку, где об этом подробно написано: http://rusinform.ru/index.php?newsid=3356
    Надеюсь, что мой комментарий привлечёт внимание людей, хорошо знавших Татьяну Алексеевну Кудрявцеву, и они дополнят её биографию новыми деталями и подробностями.
    С уважением,
    Александр Шатов, З-86 (у)

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.