Ко дню рождения ВИИЯ. Военный мемуар.

Выпускникам Военного института иностранных языков посвящается  

Всяко

Повидал ВИИЯКА

За 80 лет.

Многих давно нет…

А сколько ходило

В кителях и мундирах,

В смокингах и фраках,

В простых рубахах,

В камуфляже и портупеях,

В «брониках» и ливреях.

Но жив Институт!

Свято место не займут

И имя вернут!

               

I                                

 

Нам было очень мало лет.

Еще не строем, а толпою

Свой самый первый эполет,

Где желтый лег на красный цвет,

Легко мы сделали судьбою.

Уж вечность, как погона нет,

Уже совсем не то плечо…

А там, в той жизни молодой,

В курсантской, будто бы другой,

От чувств где очень горячо,

Где мир иной, и ночь и свет,

Мы не жалели юных лет.

И что ж взамен?

Казармы плен,

Простой паек,

Пустой чаек

И постоянно чей-то глаз –

Из нас готовили спецназ,

Но только несколько другой,

С пропагандистскою туфтой,

Который дружбою большой

Готов объять весь шар земной

И доказать, что «эсэсэр» –

На все века всему пример.

Как странен выбор языков!

(Не каждый был к нему готов).

Щеголеватый командир,

Парадный новенький мундир,

Чужих арабских  букв вязь

(Увы, не всем она далась),

Амхарских  вензелей чума

Сводила напрочь всех с ума.

 

От иероглифов в глазах

Рябило так, что весь в слезах

Сидел в каптерке  командир

С дощечкой вытертой до дыр,

С разбитой памятью юнца,

Стремясь постичь не до конца,

А так, чуть-чуть, ну хоть на грош

Тональность. «Ты его не трожь, –

Советовал мне офицер, –

Он выучит вам всем в пример

Китайский, а потом  дзю-до,

А, может быть, и тайкван-до.

Под ним нам всем еще служить

Не надо парня тормошить».

 

Устав у тумбочки стоять,

Мы все мечтали побывать

В реальном деле, на войне

И лучше не внутри, а вне

Прекрасной Родины моей.

 

Конечно, я обязан ей

Арабским почерком «рук`а»

(Не очень справа шла рука),

Х/б на лето и п/ш

(Его носил я не спеша,

Да так до края не сносил –

Мильон  воротничков подшил).

Обязан книжкой и столом,

Шинельным новеньким сукном.

Была  прекрасна та пора,

Как масла  двадцать грамм с утра,

А также в ужин, плюс компот

И пропуск в увольнение. Вот,

Собственно, и весь рассказ.

 

Мой пыл случайно не угас

Как многих круче во сто крат.

Да… Специфических солдат

Готовить «бурсе» довелось

И что у многих не «срослось»,

Наверное, фортуна,  рок…

Но кто тогда представить мог

Судьбу на  пару лет вперед?

 

От тактики устал наш взвод.

Шурыгин… Мудрый командир

Он за войну до  дыр сносил

Сапог, фуражек и белья,

Что не сносил за жизнь бы я.

Он роту поднимал в бою

Ни в грош не ставя жизнь свою

В войну он чудом уцелел

Наверное, Бог его призрел.

 

Наш взвод высотку  должен «взять»,

Но неохота воевать,

А он свое, а он опять:

«В атаку!» и такую «мать»

Нам бывший ротный шлет вдогон

Что лычки валятся с погон

 

Я рысью в горку, я в намет,

Боюсь, догонит и убьет

Всех в этом клоунском «бою».

А сзади снова: «Мать твою..!»

Такого не повторит рот,

А он опять «В атаку, взвод!»

Летит над полем «Вашу мать…»

Не скучно с ним повоевать.

Такого мата, как тогда

Никто не слышал никогда.

 

Фарси, дари, иврит, пушту…

Ах, как лелеял я мечту

Проникнуть внутрь, как господин,

Филологических глубин.

Но мне спешили рассказать,

Как на посту не надо спать,

Портянки правильно мотать,

Сортиры мыть и не роптать.

Кто не роптал и мало пил,

Того «загранкой» наградил

Великий ГУК. Наш замполит

Через очки на нас глядит

И взглядом каждого сверлит

И будто что-то говорит.

Поговорить он был мастак.

Ему казалось, что не так

Живем мы, он научит, как,

Но геморроя своего

У нас хватает без него…

Мы начинаем новый день

Длинною в жизнь, если не лень.

 

Комиссии, анкетный вздор,

Большой цековский коридор,

Где разговоры «по душам»

Приказ «010» по ушам,

Казенный плащ, другая муть…

Мы волновались все чуть-чуть.

 

И первый раз через «бугор»,

Где кока-кола как укор,

Где виски, а не лимонад,

Где я арабу стал вдруг брат,

Где сионизм и беспредел,

Я спецбортом туда летел.

Кому-то были мы нужны,

И даже, вроде бы, должны.

Нам важно было защитить,

Но ни за что не уронить

И доказать, и устоять, где встрять,

А где-то промолчать,

Не позволять им обижать,

Тактично объяснить, нажать,

Толмачить, пить, мечтать, любить.

Все это называлось – жить.

 

«Передний край борьбы за мир» —

Валютный рай и чумный пир.

Сейчас, конечно, мне смешно,

Тогда был молод, зелен. Но!

Мне часто снится та гора

И город маленький Дер`а,

Где самолет ревет чужой

С шестиконечною звездой,

«Скрипит песок под сапогами,

Звенят железом каблуки,

А за плечами, за плечами

Кунейтры милые штрихи…»

 

Мы распевали песню эту

Гордились, плакали – не вру!

И не стесняясь бела света,

Орали в такт гитарных струн:

«Без звезд зеленые погоны…

Идут с солдатом наравне,

Ведут чужие батальоны

В чужом краю, в чужой стране.

Мы, как в Испании когда-то,

Мы здесь важны, мы здесь нужны.

Мы – неизвестные солдаты

На дальних подступах страны».

 

Нас страна не забывала

И платила – ого-го!

И все время воевала.

Для чего и за кого?

Нам, молоденьким и нежным,

Это было не понять.

У штурвала Леня Брежнев

Находился. Твою мать!

Мы особо не роптали,

Все завидовали нам,

Мы чужой песок топтали —

На Востоке шла война.

 

«Там, где солнце, где пустыня,

Как стиральная доска,

Край рассвета ярко-синий

И еврейские войска

Где Тель Фароса красоты,

Где Дамаск плывет в дымах,

Где Голанские высоты

И зенитки на холмах.

Там, пока политиканы

Делят данные края,

Пропадают мальчуганы

Из московского ВИИЯ.

 

Но в звезду мы верим нашу,

Зазвонят в колокола,

И сойдутся дружно чаши

У семейного стола…

И не дрогнут автоматы

В окровавленных руках,

Мы еще, старик, попляшем

На московских бардаках…»

 

Мы защищали коммунизм.

Зря, говорят. Какой цинизм!

II

Кубинец Патриццио

На МиГе классическом

Летал над столицей

Демократической.

Сухопарый такой капитан

Он здорово воевал там.

«Муртазаков» косил,

Порох нюхал,

Пробоины носил

В МиГовом брюхе.

 

Американский авианосец

Это он облетал.

Чуть не пожалел,

Когда улепетывал.

В своем «ппк» белесом от пота

Курил «Популарес» – жить неохота!

 

В 73-ем в Чили попасть хотел:

Он бы Альенде помог!

Не полетел.

Не до него.

 

Потом в Сирию рвался

Искренне, между прочим.

Не навоевался,

Горяч был очень.

Продолжал курить

Свои «термоядерные»,

Мог угостить.

А что? Не краденые.

 

Любил свою родину,

США считал злом.

Уехал с орденом.

Повезло!

 

А ведь ходили по Дамаску —

Бойцы с сигарами

В желтых касках

Тройками и парами

Рядом корейцы —

Соколы Ким Ир Сена

На удачу надеются,

Себе знают цену.

Самолеты советские –

«Сушки».

Лица детские,

Бритые макушки.

 

Ким послал воевать –

Не страшись умирать

Он приказ отдает:

Только вперед!

Так что поздно рвать ручку

Катапульты красную.

Демонстрируй выучку,

Гордись службой опасною.

Но за чужих надрываться,

Много ли ума?

Не спеши взрываться,

Эх, ма!

 

 

 

А море в Адене

Красоты беспредельной,

И всего-то надо мне

Письмо в неделю.

Ночью + 43

Терплю,

Со льдом кампари

Пью:

На Востоке водка

Не лезет в глотку.

Каждый день толмачу,

Молодой – не плачу.

Надоел цвет скал,

Скоро отпуск. Устал…

 

Ночью не заснешь,

Утром не встать,

Во сне чушь несешь…

Английская кровать,

Кондиционер 47 года

И на всех одна мода:

Шорты, майка и шиб-шибы

Местного пошиба,

Как и сигареты «Радфан»

И «Пэл-Мэл»

Закуривай, если смел…

На севере Йемена – война.

Да нам она…

 

Муаскар «Тарик»:

Пиво в баре,

«Кэнада драй» и «Румман» —

Сплошной обман:

Выпил и через миг на рубашке

Мокрые пятнашки

Под мышками и на спине

Башка от солнца в огне.

А под тонкой подметкой

Асфальт плавится,

Но хубарью нравится

Потому что лучше, чем в СибВО

За Уралом

Правда, сколько не копи – мало.

 

От «Столичных» – глаза наискосок,

Но зато деньги в чулок.

И хотя во рту – кошки насрали

Хабиры «Марльборо» не покупали

Принципиально

(У нас «стреляли»

Конфиденциально).

Потому что дорого, блин,

А жене нужен «кремплин»

Отрезов на платье – штук пять

А ему пива хочется опять!

Где ж динаров взять?

У арабов отнять?

 

На Нюру купили гипюру,

Насте – восточные сласти,

На Сашу взяли замшу,

Маришке – золотишка,

Мишке – бельишка.

Мужу Лариски – виски,

Ивану – в банке сосиски,

Ниночке – ботиночки,

Зять Николай! Получи «Акай»!

Машкиному кавалеру –

Две пачки мохера.

Ну, а себе – не жалко

Разрешение на «Волжанку»

Да еще начальнику Колюжному

Что-нибудь ненужное.

 

 

Что с них взять!

Им в Чебаркуль опять

Через 730 суток.

Никаких шуток!

В Пензу или Стерлитамак,

Ну, а по-другому – как?

Вот от злобы

У них кровь и бродит. Для пробы

На нас душу отводят,

Забыв про дружбу.

Чуть что – окрик:

Молокососы!

А у нас место службы –

Арбатский округ.

Есть вопросы?

 

Розовые фламинго и пеликаны

Как в волшебных сказках

А вдоль насыпи – истуканы

В желтых касках.

Я сначала

Их не мог распознать.

Потом полегчало,

Стал по именам звать.

У них тоже партия власти одна.

Мало им еврейской напасти

Пей горе до дна:

Борьба тейпов идет –

Кто кого быстрее изведет…

Жара стоит,

Аж бархан дымит.

Ляжешь в песок – не понравится.

Автомат в руках плавится.

Нам на «лендровере» не уйти,

«Муртазаки» в «фарго», мать иху яти.

 

Переводчик огня – вниз.

Ну, б…я, держись

Кто на рожон?

Лезьте паскуды!

Полный рожок – 4 секунды.

Где ж ты, Патриццио?

Врежь им! Слабо?!

Гони до границы!

Спа-си-бо!

 

Таинственное Казино

На город – одно

Там в рулетку –

Редко

Больше – виски и джин

Или пива кувшин,

Гребаный кебаб

И куча баб.

Танец живота –

Арабский твист,

В зале   духота,

Дым серебрист,

На тарелках инжир,

Деньги зря не транжирь.

Лучше купи сестричке

Золотую вещичку,

А себе часы «Радо».

Дорого! Не надо!

 

Тогда двухкассетный «стерео»…

А ведь ему партия верила,

Когда посылала в загранку

На дело, а не на пьянку,

А у него в запонках – золотые птички!

Пиджак в клетку!

Про фабрику «Большевичка»

Забыл, детка?

 

Носишь модные часы,

Да французские трусы,

Рубашки в обтяжку,

Хрипловатый шансон,

Зажигалки «ронсон»…

Замполит орет:

Ну, точно – порвет.

Мы нашли лазейку:

Купили ему «Сейко»

И тихо стало –

Начальство отстало.

 

И так не месяц и не год,

И все по правилам идет.

Гниет давно капитализм,

А в городе бушует жизнь.

Мы носим форму без погон

И ночью видим тот же сон:

Еврейский берег, Порт-Саид

«Ани лё медабер иврит».

Кантара, Аден, Шам, Багдад…

Лечу в Москву и очень рад,

Что долг интернациональный свой

Не весь отдал,

Везу с собой.

III

Перелет в Луанду –

Приключение суровое.

Переводческая банда,

Одетая в новое

«Десяткой» предложенное

Обмундирование штатское,

Своими рожами

Наглыми и гадскими

Пугает народ

 

В полупьяном угаре

Всех встречают в Понт-Нуаре.

Но переводчикам прощают вину:

Все-таки летят на войну.

 

Понт-Нуар –

Конголезский кошмар.

До Анголы – рукой подать,

Вон, отсюда видать

Северные провинции,

Где Холден Роберту суетится.

Он не боится

Американских рестрикций,

Как и коллега Савимби.

Оружия им бы,

Кораблей да пушек,

«МиГов» да «Сушек»

Или «фантомов» штук двадцать…

Что ж тогда не улыбаться

Американскому дяде:

Viva patria e liberdade!

Но Штаты никак

Не могут решить,

Кого крушить?

 

Решили: Нето.

У того ни хрена нету,

Только партия марксистская

Да идеология расистская,

Но зато друг – Брежнев,

Так что у Штатов выбор прежний.

Тем более, грозит Фидель

Сепаратистам наделать потерь.

А кубаши всегда в форме,

Питание – по норме:

В неделю бутылка рома,

В день – пачка сигарет.

 

Вдали от родного дома

Чувств особых нет,

Поэтому чуть что – ура!

И в штыки.

Берегитесь,

Африканские мужики!

 

Ангольский сюрприз:

Красотка мисс

Шоколадная,

Ладная,

На ощупь – бархатистая,

На солнце – золотистая,

Невидимка ночью —

Таких любят очень…

Отдыхай, Европа!

Круглая попа,

Миндалинки глаза,

Взгляд, как слеза,

Нежная речь,

Ну, как с ней не лечь

И провалиться в черный экстаз!

Стоп! Это все не для нас.

Но, хороша,

Идет не спеша, пригожая,

На рожу схожая

Со всеми теми,

Кто с перепугу

Иль с перепою

Устроил такое дело крутое,

Что Нето,   другу,

Еще икнется, потом зачтется

Со временем

В хирургическом отделении.

 

Наши первыми

Приехали к неграм

Красивым и стройным

Слегка беспокойным

11 ноября.

Думали,   не зря.

В край алмазно-крокодиловый

С реками иловыми

И кокосами – навались!

О, брат, жизнь!

 

Но старались напрасно:

Армия Красная

В Африке не в моде –

Кубаши опять на подходе.

Воюют безжалостно, яростно,

Отдыхают смачно,

А жизнь собачья.

Но выхода нет –

Воюй хоть сто лет

 

А в цековских коридорах

В результате долгих споров

Все равно любили Нето,

Оставляя без ответа

Чувства разные к другим

Африканцам дорогим.

Жаль вождю не повезло

Слег болезный, как на зло

А у нас в больницах – что ж:

Чуть не так – давай под нож

С переводчиком наркоз,

Консультантов целый воз.

 

Только снова от стыда

Деться нашим некуда.

Опозорились врачи.

Так обидно, хоть кричи

Так старались, так старались

И, простите, обосрались.

 

Нет, потом мы конечно,

Спокойно, неспешно

Возьмемся за ум.

Поднимем шум,

Но будет поздно:

Алмазные звезды

Буржуи заграбастают,

Как всегда,

А мы опаздываем –

В этом наша беда…

А насчет потолмачить,

Попереводить, значит,

Готовы, разумеется,

На нас надеются

С 11 ноября.

Эх, знать бы, что зря!

 

IV

 

И вот – парад,

И каждый – рад,

И держится шеренги ряд.

Подошвой черною – о плац!

Прикладом – клац!

В асфальт – сапог

И пыльный смог…

 

Нам салютует генерал.

Сто крат он больше повидал,

Но я ловлю в глазах его

Лишь зависть, больше ничего.

 

Солнце с кокард блестящих

Со звезд лейтенантских маленьких

Слетало на лица стоящих

Там, на плацу на каменном.

Под тенью черемухи спелой,

Покуривая отечественные,

Пол-«красной капеллы»

Смотрело на нас по-отечески.

Те же чувства испытывали –

Нам завидовали.

 

А им было, что вспомнить

К кителям непривычным.

Один турок бил в костюме отличном,

Другой англичан как гусей дразнил,

Третий штатовское звание носил,

Высок был, красив,

Ловить его, а он через залив

С теннисной ракеткой к жене и деткам.

Тот терпеть не может папаху,

А у самого орденов до паха.

Сейчас не те кондиции,

Но помнят традиции:

Лейтенантскому строю – салют.

Это ж нам они честь отдают

И завистливо смотрят вдогон!

Низкий вам, «капелла», поклон!  

 

V

 

Мой новый плац порос травой

Жаль, не родной.

В казарме койки в два ряда,

Парилка плюс говно еда,

И старый потный камуфляж – не наш.

Спасает сеть от комаров

(Укусит тварь – и ты готов)

И залпом «джина»

Двести грамм

Там лидер – «Нино» —

Стыд и срам.

 

Кубаши хорошо учили

Черных учеников:

Переворот получили

В день приезда выпускников

Гаванской Академии.

Президента – по темени

И в толпу – очередь,

Чтоб не орала.

А она не очень-то

Защищала Кабрала.

Но надо славить кого-то

До следующего переворота.

А «Нино» вполне подходит

Хромает, но в народе в моде.

 

Зимы здесь нет,

Здесь крайний свет,

Но изумительный закат

И без полос сертификат,

Таблетка – хлор – на литр воды,

То сигарет нет, то еды.

Змея забилась в туалет,

И писем нет.

Ты снова думаешь о ней,

А отпуск – через 300 дней.

 

И на погонах нету звезд,

Они не давят золотом на плечи.

Куда Господь меня занес?

Горят подаренные свечи.

Стреляю пробкой,

Будто сквозь прицел,

И лью чуть теплое шипучее вино

В фужер,

Что чудом оказался цел,

Забытый португальцами давно

На красном дереве стола.

 

До тла

Жгу спички и гляжу на воск свечи,

Бегущий от огня в ночи

Сначала юркий и живой

Потом замерзший и немой

Став в миг причудливым комком

В подсвечнике недорогом.

 

А, впрочем, не такой уж мрак.

На пляже там стоял маяк,

Омыт соленою водой,

Старинный, ветхий, но живой.

Он не горел, но мог блеснуть

И ночью шхуне подмигнуть.

А мы, забравшись на него,

Смотреть любили игры волн,

Следы гигантских черепах

И море в белых гребешках.

 

VI

 

Хорош ли был кубинский ром

Под третий тост?

Прости, забыл! Так ты о чем?

А он не прост!

 

У «кубаша» за плечами —

Год во Вьетнаме,

В Анголу две ходки.

Со мной хлещет водку:

Ты, старлей, себе налей!

 

Поровну наливаю –

Я его уважаю.

На приличия плюем,

В жару пьем.

Полковник потеет,

Но держаться умеет.

 

Напалм испытал,

Всю жизнь воевал,

Читал Маркса и Мао,

А сейчас в Биссау

Пьяный и злой:

«Лей еще по одной!»

 

Ром достал, угощать стал,

Про зарплату   спросил,

Со своей сравнил.

Я сказал, не соврал –

Мы ведь – братья,

Только Куба ему не платит.

А мужик он проверенный,

Битый жизнью и дважды стреляный,

Весь в медалях и ранах.

Поседел рано.

Фиделя славит,

Про баб травит.

Анекдоты слушает –

Кривит рот:

У них тоже «уши» –

Не надо про Политбюро.

Не верит – еще бы –

«Совьетикос» на слово,

Помнит Хрущева

Никиту ужасного.

Не верь, «колонель», дружок

Vamos «на посошок»!

 

Кричали кубинцы: «Nikita, Nikita,

Primeiro los da, despues los quita!»

Ракеты убрать генсек успел,

Команданте зубами скрипел.

Легла трещина

На дружбу вечную.

А в Ставрополье

Подрастал «Меченый».

Это он продаст Кубу с Кореей,

Не сейчас, еще не время.

 

Время учить пушту и дари,

И ты, колонель, зря не ори.

Через два года Афганистан:

«Духи» всем накрутят хвоста.

Будем раны лечить до Чечни.

 

Хватит пить.

Иди, отдохни!

А на утро пива по паре.

Знаешь, чего натворят в Кандагаре?

Сколько «двухсотых»

Будет в Панджшере

Солдат желторотых?

А ты все: не верю!

А ваших «барбудос»

В Афгане не видно,

Я плакать не буду,

Но немного обидно.

И меня за язык не лови

Там, за Речкой, одни «шурави»…

Нажрется пехота

Кровавого снега с Саланга.

«Пить охота? –

Терпи, салага!

Извини! Я не прав, браток,

Раздели последний глоток.

Вон, прижал бинокль капитан —

Чую, будет нам караван,

Чую, врежем со всех стволов

Не поверх голов,

По халатам. Бей, ребята!»

 

Только это потом, а пока

И у вас и у нас ЦК,

И у вас генсек и у нас,

Правда, наш уже впал в маразм.

А ваш держится молодцом,

20 лет не бреет лицо.

Неужели в его штабе

Строят планы романтики,

Что в мировом масштабе

Станут носить красные бантики

Революционеры-победители?

Дураки они или вредители?

 

И Фидель считал и Никита,

Что Африка для революции открыта.

Шевельни ее только, тронь,

Полыхнет ревборьбы огонь.

Ошиблись двое.

Здесь совсем иное.

 

Негры любят пожрать всласть.

Потрендеть про борьбу за власть.

«Агуарденте» жахнуть,

Бабу трахнуть,

До пупа расстегнуться,

Пивком оттянуться.

А чтоб напрягаться,

За родину драться,

Дураков нету.

 

Со всего света,

Солидарные с континентом,

Приплывут контингенты

Вроде вас, кубинцев —

Свободы любимцев

Или русских гордых,

Злых, голодных

И твердых.

Прикатят,

Нагадят,

Все развалят

И домой свалят.

 

Останутся португальцы,

Их считай по пальцам.

Старые, но живы пока.

Толку с них, как с козла молока.

А местным плевать,

Чью титьку сосать.

 

Ты пойми, колонель,

Это так, ты мне верь!

Я хоть моложе

И белее рожа,

Но точно знаю,

Что не то защищаю.

 

Тебе везет: скоро пенсия ждет.

А мне до нее трубить и трубить…

Давай дальше пить!

 

Все надоели,

До отлета – три недели.

Сяду в «Ту» — помолюсь,

Не засну, так напьюсь.

До Москвы протрезвею,

Стану только злее.

 

Привезу подарки

И «зеленой капусты».

В Союзе не жарко

И товаров не густо.

 

 

Мать руками всплеснет,

Заплачет.

Отец тоже слезу смахнет,

Скажет: «Вернулся, значит…»

 

И будет в доме весело,

И будет пир горой:

Из действующей Африки

Приехал сын-герой… 

 

VII

 

Мы бойцов готовим странных

Из братишек иностранных,

Мы готовим из курсантов

Черножопых диверсантов.

Из иракских усачей,

И алжирских хохмачей,

Из ливийцев гордых,

И суданцев кругломордых,

Непальцев необычных,

Сирийцев симпатичных,

Кхмеров — обязательно

(очень маленькие, но старательные).

 

Высокие нигерийцы

(Типичные убийцы),

Быстроглазые киприоты

(Этим умирать неохота:

Остров солнечный,

Небо безоблачное,

Холодное пиво,

Горы – диво!

Правда, есть две базы –

Английские заразы.

Взорвать бы их к такой матери!

Ваше Величество! Нате Вам!

Боятся, не рвут.

Так и живут).

 

А еще есть боливийцы,

Перуанцы и чилийцы,

Четверо из Омана

И двое шведов –

Придурков и наркоманов.

Весь интернационал

«Перевал» к себе собрал.

Часть в Баку и Марах

Кричат «Ура!»,

 

Кто-то в Поти и Краснодаре

На чефирном отваре.

На «Выстреле» плюнь —

Попадешь в «шоколадного».

Каждый июнь

Выпуск курса нескладного.

 

Маршируют – помрешь со смеху,

В русской форме, как в доспехах,

Грозный взгляд,

Ни шагу назад!

Эти добудут

Своей стране счастья,

Зубами будут

Продираться к власти.

 

Продерутся,

Нажрутся,

«Вискаря» врежут,

Друг дружку перережут.

Зря им толмачил

По шесть часов собачьих.

Наука – мука,

Но мы их готовим,

Кормим и поим.

Наши братья, еще бы!

А сами живем

В «хрущобах».

 

Но это все – «мясо»,

До первого боя.

Из самых крутых

Готовит   героев

Страна Советов,

Шестая часть света,

Где много ракет

И лучший балет.

 

Готовит тщательно

И поштучно,

Очень старательно,

Собственноручно

Седые полковники Комитета

Берутся за это.

Они дело знают,

Хорошо натаскают:

Ох, и страшно станет в мире,

Как начнут «мочить в сортире»!

 

Опять им толмачу:

Не хотят русский учить, значит.

 

А в Москве похороны каждый год:

Мрут генсеки болезные,

Косяком на тот свет Политбюро идет.

Царствие им небесное!

 

Вся «девятка» на рогах:

В Шереметьеве

С флагами неразбериха.

Всем раздали пропуска,

Чтоб на Площадь проходили тихо.

«Что смотришь, мент?

У меня – абонемент!»

 

Холодно стоять,

Мороз под пальто залез.

Команда «Опускать!»

Гимн, и поминки в КДС.

Жаль, Андропова век недолог,

А надеялись…

И опять в «Правде» некролог…

Умер – не верилось.

 

VIII

 

Мне ехать пора,

Держу обходной листок.

Здравствуй, жара,

Здравствуй, Ближний Восток.

Интересно там,

У реки Иордан,

Много нашего брата

На берегах Евфрата,

А кого-то участь постигла

Поглядеть на воды Тигра

Иль полазить по Бейруту

В самую смуту.

 

Сколько ж лет минуло?

Ничего не меняется.

Сколько народу сгинуло,

А сколько еще мается.

Ближневосточный узел

Грузим и грузим,

Вяжем и вяжем,

Рубим и рубим.

И никак не докажем,

Что арабов любим,

Что душа за них болит.

 

А арабский восток бурлит…

Где пистолеты?

Где «калаши»?

Где ракеты?

А вон, опять «кубаши»,

Значит, быть войне –

Примета известная вполне.

Но кому – война,

Кому – мать родна:

Один воюет –

Двое торгуют.

 

Ах, какая пора!

Впору тосты говорить,

Не страшна жара,

Давайте шампанское пить

За «гвоздики» – друзьям в Азию –

Пусть по ним косоглазые лазают!

За танки – на Ближний Восток:

Только б Тагил отгрузить смог!

За ракеты   Вьетнаму!

За ПТУРСы в Панаму!

За субмарины ливийцам!

За пушки сирийцам!

Индия стреляет из шведских,

А у нас дешевле, у советских.

 

Пролетают миллиарды,

Как фишки в нардах.

И хоть народ не богаче,

Это ничего не значит.

В свои закрома

Партия смотрит сама

И сама решает,

Кому помогает,

Что с них брать

И куда потом девать.

А всем не положено знать!

Молчать, вашу мать!

 

Кому патроны

Для стратегической обороны?

А вот – гранаты

Даром, ребята!

Мины – детям Хо-Ши-Мина.

Бомбы – противникам Чомбе.

Вертолетов нету –

Извини, Нето!

А тебе, Саддам, все отдам.

Верю в долг,

Был бы толк.

 

Хорошую придумали гонку

Под советскую оборонку.

Страна пашет без остановки

Пулеметы, винтовки,

Пулеметы, винтовки.

Будут всем «калаши»,

А самим жить

На какие шиши?

 

 

Весь Восток в долгах,

Как в шелках.

Я уже меньше толмачу,

От стыда глаза прячу,

Да и работы убавляется —

Наши братья разбегаются,

Не хотят верить Мише с Раей

И я слышал уха краем:

Не простят Чернобыль генсеку –

Не повезло человеку.

А он на заседаниях кроет матом,

И только пуще слухи о Горбатом…

 

Говорят, мало интересуется Афганом,

Друзей новых завел за океаном,

С Рейганом за ручку,

А тот ему взбучку:

Режь ракеты!

А мы за это

Кому серьги в уши,

Кому – ножки Буша,

Кому лекцию подороже,

А кто против – по роже,

Кулаком в морду –

Не лорды!

Погоны сорвать,

К корыту не пускать!

И Миша веселится,

Ничего не боится, режет танки…

 

А на Лубянке не спится народу,

Новый термин входит в моду:

«Агент влияния».

Да за что ж нам

Такое наказание!

 

Был «ленд-лиз» —

Бери, не журись!

Расплатились еле-еле

(Сами-то кору ели)

Снова лезем в кредиты.

Миша! Иди ты…

Ну, чего тебе надо?

Ох, попомните, славяне:

Скоро базы НАТО

Окажутся в Узбекистане.

В Душанбе –

Звезднополосатые «Б»,

Прилетят американцы в Тифлис –

Эдуард Амвросиевич! Подавись!

Кстати, будет и в Кувейт

Хохляцкий рейд,

А потом – в Багдад, как на парад,

Не сала и денег ради,

А чтоб угодить американскому дяде.

Ответь, Мелитополь и Харьков, ответь:

Хохлы по-арабски не начали петь?

 

Америкосы смеются,

Но когда-нибудь нарвутся.

Чтоб Россию дожать,

Начнут Афган унижать:

Ловить Бен Ладана

Морпехам задано.

 

Рейды стремительные…

Эх, дурной пример заразительный.

Плохи шутки с Афганом

И, в частности, с «талибаном».

Спросили б у нас,

Меньше б гробился натовский спецназ.

 

IX

 

Пятый срок за «бугром» —

Уважение!

Пьем с молодым «кубашом» —

Снимаем напряжение.

Мне – тридцать пять,

«Подполковника» жду,

А старлею дай повоевать,

Не знает другую нужду.

 

Нет меж нами былой любви.

Ты, «кубано», мне душу не рви

И не смотри свысока.

Развязка близка!

Через полгода —

Августовский путч.

Сопли подотри и не конюч!

Лопнет Союз,

Клянусь!

 

Горбатого не будет,

Ельцин про Кубу забудет.

Не нужен нам ваш тростник!

Хватит! Поели!

А ты чтой-то сник,

Воин Фиделя?

Не плач и не ной!

Вы – страна-изгой,

Ливия, а также

Корея и Ирак.

 

 

И еще будут. А как же?

Вот так!

Поплыли пароходы

С тучей народа:

Спецы возвращаются,

Ох, дома намаются.

Полная эвакуация!

Африка с Азией –

В прострации,

На Ближнем Востоке –

В шоке.

Принимай, Шереметьево,

Самолеты из стран мира третьего

И социалистического толка

С чеками «Внешпосылторга»!

 

Не все хотят уезжать —

В Союзе нечего жрать,

Ельцин пьет,

Народ мрет,

Но надо возвращаться

Ума набираться.

А там — НЭПа угар,

Авторы – Б.Н. и Гайдар.

Спасибо обоим

За пиво с мордобоем.

 

На Востоке нет скачка цен,

Но здесь тоже ждут перемен,

Никто войны не хочет, поди,

Первая – Ливия в очереди,

Потом с Ираком большая драка.

 

Багдад – коалиция,

Кто кого?

Буш резвится,

Устанавливает статус-кво.

Осталось врезать по Кубе с Кореей.

По кому быстрее?

 

X

 

Вот и дома. Ура!

Два года, как миг

Подросла детвора

Я для них – старик.

Недолог оказался

Век переводческий:

По свету помотался

Вот карьера и кончилась.

Идет сороковое лето,

На погонах два просвета,

Две звезды до блеска натертые,

До третьей не дотянул.

«Ведро перевернутое» не натянул.

Бог с ней, с папахой,

В другой раз.

Одним махом

Рапорт: «В запас!»

 

Что ж я армии не нужен?

Не больной, не раненый,

Есть, конечно, не хуже,

Молодые да ранние.

Но, может, сгожусь

На погибель врагу?

Я не горжусь,

Но еще много могу.

 

Могу конспектировать

До одеревенения

Классиков сочинения.

Могу: «Смирно! Молчать!»

Могу трое суток не спать,

А из них двое – пить,

А доведут – убить.

Могу дать приказ батальону

На оборону,

И на баяне

В пьяном дурмане

Играть гавоты,

Марши и фокстроты.

 

Могу африканскую роту

Загонять до блевоты,

И арабскому спецназу

По заказу

Фильм про Штирлица перетолмачить,

Чтоб как он родину любили, значит.

 

Могу бежать с автоматом наизготовку,

Могу терпеть командирскую подготовку,

А если надо – вообще сесть за парту

И нарисовать карту

Операции «Багратион».

Могу разгрузить картошки вагон,

Могу улететь к черту на куличики,

Побросав в чемодан нехитрые вещички,

Могу толмачить в любой момент,

Скажут – украду документ

(На радость ребят из ГРУ –

Играли в такую игру).

Блага Родины ради.

 

Могу в засаде

И в передовом отряде,

Могу, год на девок не глядя,

Отдавать интернациональный долг

Голодный и злой, как волк.

 

Могу отличить от зарина иприт,

Могу делать очень умный вид.

Могу смеяться,

Слегка улыбаться,

Могу казаться

И прогибаться.

Умею драться и

«Не забываться!»

 

А также ругаться

И размножаться.

Могу быть холост или женат,

И вместе со всеми –

«Ни шагу назад!»

По приказу 227.

Нет, я еще не совсем

 

Свихнулся.

Просто домой вернулся,

Вот и рад,

Что не надо назад,

На Восток…

Но не уйдешь,

Это – рок…

 

 

Я вернулся домой

Не изгой, не герой.

Я не Крёз, не бедняк.

Дома что-то не так:

 

Врут в газетах, в кино,

Большинству – все равно.

Все хотят торговать,

Всем на все начихать,

 

Друг на друга орут,

Пьют, воруют и жрут.

Так зачем я спешил?

Лучше б там где-то жил,

 

Коротал вечера,

Пиво пил и чаек

Завтра, как и вчера…

Сколько так бы я смог?

 

 

Ну, а здесь – не до меня,

В стране «замятня»,

Кто ворует,

Кто жирует,

Кто воюет,

Кто «быкует»,

А кто просто сидит –

Спит.

 

А Боре спьяну

Не спится.

Утром рано

Уже Грачев в министрах.

Надо торопиться

Долги отдавать быстро

Друзьям, кто ближе,

Кто ростом пониже,

За Белый дом.

Заключение:

Дом – на слом,

Хотя можно сделать

Исключение.

 

Если денег дадут,

Турки его быстро

В порядок приведут.

Сами-то никак,

А им – пустяк.

 

И туннель пусть проложат

До посольства США.

Спасайся, кто может –

Иди, не спеша.

 

Не все струсят в момент,

Если не сдадут нервы,

Хотя был прецедент

В 91-м…               

 

XI

 

Опять политики

В мучительных раздумьях.

Шарики за винтики

У всех зашли в Думе.

 

Нашего брата,

«Переводческих» войск солдата,

Тоже есть там немного.

Туда им и дорога!

 

 

Работают в МИДе

Дипломатов в виде,

Сколько преподавателей!

(Скучно! К ядреной матери!)

Разведчики,

Комитетчики,

Продавцы,

Погранцы,

Артисты,

Журналисты,

Атеисты,

Юристы,

Писатели,

Предатели,

Тихие пенсионеры,

Носители истинной веры,

Охранники,

Изгнанники,

Банкиры,

Бесящиеся с жиру,

Пьяницы и задиры,

Деловые люди…

Ну, будет!                

 

XII

 

А на плацу, где я стоял,

В «х/б» защитном новом, ладном

Курсантский взвод маршировал

И песню пел совсем нескладно.

 

Немузыкальный тот вокал

Терпел старлей с серьезным видом.

Он еще мало повидал

И не умел таить обиды.

 

Через решетчатый чугун

Я вглядывался в эти лица

И сам завидовал ему,

Как кто-то мне назад лет 30.

 

Судьба иная ждет их всех,

Но кто сказал, что мы счастливей?

Я всей душой за их успех,

Хоть путь тернист на нашей ниве.

 

Тернист, но лучше я не знал

И не желал бы знать, коль честно.

Я по нему, как мог, шагал,

Мне было очень интересно,

 

Бывало радостно до слез,

Бывало, сердцу не прикажешь.

Я через этот путь пронес

Так много чувств – не перескажешь.

 

Я будто сам на плац ступил,

И что-то в горле запершило.

Вернуть былое нету сил

(не я один Его просил

И хорошо, что не свершилось)…

 

Нам форма шла и золото погон,

И блеск кокард с символикой советской.

Нас будто ждал волшебный сон

Мы были счастливы по-детски…

И не считали ни часов, ни лет, ни дней,

Нам фантастической казалась седина.

Сегодня знаем все почти о ней…

Все поменялось:

У кого жена,

Кто выбрал труд,

Кто лень,

Кто блуд,

Кто водку пьет, а кто – коньяк,

Кто ничего, кто просто так…

 

Но все равно осталось слева, тут,

Где часто тянет, вот беда – года,

Такое чувство иногда…

Но я горжусь им.

Извините.

Да!

Владимир Щедрин, Восток-76  

Москва,  март 2003 – июнь 2020 года

 

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.