Борис Подопригора, В-78. Право на Память

13 декабря не стало Андрея Константинова

«С ним мы ругались и пели. Смеялись и прощались»… Когда уходят люди, десятилетиями
близкие, нужна пауза для осмысления произошедшего. Андрей Константинов заслуживает не
только память друзей и близких. Скажу больше: чрезмерное, хотя и объяснимое внимание к
«Бандитскому Петербургу» сужает значение того, что оставил нам Константинов.
Он был летописцем Времени, пока не претендующего на всестороннюю исторификацию,
значит, продолжающего жить в эмоциях-воспоминаниях поколений 50-60-х. Это не только
узнаваемые фрагменты «распутицы 90-х». Ей предшествовали не менее выразительные страницы
нашего всенародного бытия. Здесь и сомнительный для некоторых поиск союзников страны на
любом по удалённости Востоке — от Йемена до Афгана. С 90-х началась не менее «отечественная» и
судьбоносная чеченская страда. Всё это живо в памяти очевидцев, воспринимающих книги Андрея
Константинова как иллюстрации собственной биографии. Меньше года назад Андрей искал встречи с одним из известных военкоров, хотел откликнуться на СВО. Не успел…
Он обращался к памяти предшествующих поколений, без опыта которых мы были бы
другими. Историко-литературное значение этих обращений лучше оценят дети-внуки. Ведь
говорят, что задача очевидца собрать всё, что увидел. Дети отсеют неважное. Внуки сделают
выводы. До выводов пока далеко. Но за коллективных отцов в ответе и будущие поколения.
Было бы упрощением оценивать Андрея по формальной журналистской шкале:
расследования, хроники, публицистика. Его авторский подход состоял в том, чтобы, в первую
очередь, выразить гражданскую позицию. С нею соглашались не все, но тысячи слушателей
каждую неделю ждали его Слова. Лет 20 назад его «Тайный советникЪ» считался одним из самых
адекватных, поэтому востребованных изданий не только Петербурга. В «серьёзных» московских
кабинетах этот памятный «Ъ» был в не меньшей цене. И в идейном, и в обыденном смыслах Андрей не казался одиноким. Вокруг него было много замечательных, незаурядных Личностей, само приближение к которым повышало самооценку.
Без политики не обойтись. В сегодняшних медийных реалиях многое, что перечит либерально-фрондисткому дискурсу, удостаивается скепсиса: либо ты «подкуплен Кремлём», либо
идиот по призванию. Андрей оставался, прежде всего, государственником. При любой степени
скептицизма к нюансам, которые преподносит каждый день. Его мудрость состояла в отрицании
радикализма — главного бича российской интеллигенции.
Он умел повести за собой. Повести не соблазном примкнуть в круг столь же чтимых. Войти
примером Человечности: наш общий знакомый столкнулся с неприятностью, грозившей
жизненными проблемами: финансист этого знакомого «потерял зарплату» большого коллектива…
На это Андрей молча протянул конверт… В кругу своих военных коллег-переводчиков он не
козырял различиями-достижениями. Наоборот: был привержен субординации, пусть и ситуативной.
Поэтому его считали своим не только друзья по востфаку ленинградского университета, но и
выпускники знакового в годы его спецкомандировок Военного института иностранных языков:
старлея Бакошу они вспоминают тепло и без иронии. Он не стеснялся до конца своих дней называть себя военным переводчиком.
Упоминание о своём военном прошлом не у всех в чести: слишком разные ассоциации
вызывает армейская среда. Андрей зримо подтверждал, что Офицер — это звучит гордо. Да и его
интеллектуальный диапазон делает честь любому гуманитарию. В погонах и без.
Для полноты памяти не обойтись без сиюминутной публицистики. Когда после удачного
боевого эпизода участник спецоперации отплясывает по-чеченски, значит, и о Чечне Андрей
Константинов написал всё правильно…
Благодарить за Память — значит, благо дарить всем оставшимся…

Без рубрики

Добавить комментарий

This site uses Akismet to reduce spam. Learn how your comment data is processed.