Евгений Горелый, В-75. Покушение. Рассказ.

pokushenie

Моя служба складывалась зигзагами. Не в смысле взлетов и падений. Тут было все почти ровно. Я считался образцовым офицером. Хотя большого значения это не имело. Много ли в армии найдется образцовых офицеров, которых дважды понижали в должности. Для этого нужно очень сильно постараться. А мне выпала такая редкая честь. Именно потому, что был образцовым. Хотя совсем не старался. И оба раза в Германии. Моего согласия при понижении в должности не спрашивали. Так у начальства складывались обстоятельства. Надо было пристраивать чьих-то родственников за границей.

Говоря о зигзагах, я все-таки подразумевал места службы. Это был то богом забытый пустынный поселок Чингельды, затерявшийся в 120 км от тогдашней столицы Казахстана, то легендарная гора ведьм Броккен в Германии, высотой 1142 метра над уровнем моря. Казалось, вот он долгожданный запад, куда стремились попасть мои коллеги — китаисты, попавшие в войска на Дальний Восток. Я тоже мечтал послужить где-нибудь в европейской части Советского Союза. Если, конечно, Родина прикажет. А Родина молчала, ничего не приказывала, оставалась немой и глухой к тайным мольбам своих сыновей.
Можно было воспользоваться мудрыми советами и помощью друзей. Но я не мог себе этого позволить, поскольку придерживался простых взглядов: принимать чью-либо помощь и просить о чем-либо можно только в крайнем случае. Ну, когда уже совсем край. Когда тяжело дышать и без чужой помощи, ну никак не обойтись. Ведь никто не знает, как потом эта помощь обернется, во благо или во вред. А если ноги, руки и голова на месте, нужно ими пользоваться по назначению, особенно головой. А в молодости всегда дышится хорошо и свободно. И полное ощущение, что ты самый умный, самый благородный. Этого почему-то, правда, никто не замечает. Потому что каждый человек шагает своим путем, проживает свою жизнь, по-своему воспринимает окружающий мир. И вопрос только в том, что мы до определенного момента не очень представляем, как устроен этот мир, по каким законом он живет и развивается. А когда понимаем, то оказывается, что пора уже собираться в дорогу, в кругосветное путешествие в одну сторону.
И вот снова восток, даже дальний. Как много красивых мест на земле, которые бы никогда в жизни не увидел, если бы не долг службы.
Поселок Раздольное, растянувшийся на 14 километров вдоль русла реки с одноименным названием и автотрассы между Владивостоком и Уссурийском. Приморье — хороший край и условия отличные. Только два неудобства совсем немного портили общую картину благолепия и красоты: привозная питьевая вода в бочках и туалет на улице. Печка, которую топил дровами, напротив, создавала уют, комфорт и волшебную атмосферу домашнего очага.
Сначала мне посчастливилось занять под жилье часть финского домика в низине, у реки. Жизнь в этом домике сразу не сложилась. По ночам мне не давала спать крыса, которая все время что-то грызла. В конце концов, я ее обнаружил в большом ящике с вещами и одеждой, который пришел багажом из Германии. Парадная шинель, рубашки, брюки были погрызены моей новой соседкой, которая готовилась стать матерью. С любовью к своим детям и нелюбовью ко мне свила из моей шинели себе гнездо. Я не знал, как от нее избавится. Руками взять боялся. Она громко шипела и была гораздо страшнее змеи. Поняв, что ее обнаружили, пыталась выпрыгнуть из ящика, но не хватало сил. А у меня не хватало мужества и решительности каким-то образом избавиться от нее. Волосы вставали дыбом. Применить насилие не мог. Я же гуманист, почти «зеленый». По спине даже скатывались капельки холодного пота, когда она в очередной раз с шипением прыгала, пытаясь ухватиться за бортик ящика. Прыгучести из-за детенышей в чреве не хватало. Она падала. А затем повторяла попытку вновь. Инстинкт самосохранения толкал ее на необдуманные поступки. Мне ее было жалко, а самому страшно. При каждом новом прыжке и шипении я в ужасе отскакивал, чтобы она меня не покусала. Так наша борьба продолжалась минут двадцать. Ей надо было спасти свое потомство, а мне — свое жилище и как-то выпроводить незваную гостью. Правда, она тоже считала это жилище своим, а меня незваным гостем. Хоть и говорят, что сила в правде. Но, правда, ведь у каждого — своя. Крыса точно меня считала захватчиком и агрессором. Я же ее считал незваной пришелицей, испортившей мои личные вещи, и лишь хотел, чтоб мне не мешали спать. Она хотела спокойно родить крысят на моей шинели. Поскольку я был больше по размерам, весу, сильней и умней, вещи принадлежали мне, значит, и правда была на моей стороне. Видя ее тщетные усилия выбраться из западни на свободу, переживая за ее будущих малышей, я подставил трость с шильдиками, привезенную из Гарца. Совершив очередной прыжок с пугающим шипением, беременная мамаша в очередной раз ухватилась за бортик передними лапами, а задними за подставленную мной трость, затем перевалила свое грузное тело через край ящика и плюхнулась на пол. А через секунду уже ковыляла на своих коротких ножках к ближайшей стене. Я не успел опомниться, как она протиснула свое располневшее тело в небольшую дырку в плинтусе. Больше я ее не видел. Волосы на голове постепенно опустились, мое лицо из белого приобрело естественный цвет. Я приходил в себя после длительного боя с гигантским грызуном. Это была Пиррова победа. Дом быстро потерял для меня свою привлекательность, а я вскоре заболел гепатитом, проведя в госпитале и санатории около трех месяцев. Возвратившись после длительного отсутствия, я попросил у начальства другое жилье. И мне его предоставили. Этот финский домик располагался почти в центре поселка, на возвышенности, рядом с автобусной остановкой. Место было удобное для поездок во Владивосток и Уссурийск. Моими соседями по жилью оказались уже не крысы, а мыши, также не дававшие спать по ночам. Если бы они вели себя прилично, тихо, возможно, я бы и ужился с ними. А так пришлось обращаться к знакомому офицеру, у которого был кот, прекрасно знавший свое дело. Со своей задачей он справился быстро и умело, освободив меня от угрызения совести, если бы эту работу выполнял я сам.
Справедливости ради надо сказать, что Германия в отношении грызунов была не лучше Советского Союза. На горе ведьм Броккен, когда приходилось там оставаться ночевать из-за многочисленных учений вероятного противника, мыши нас беспокоили не меньше. Они были просто обнаглевшие. Не только грызли, но и бегали по нашим телам, ничего не боясь. Когда наше терпение лопнуло, лейтенант Евгений Евдокимов обратился к немцам за помощью. Благо рядом находились какие-то их структуры госбезопасности. Мол, посоветуйте, как нам победить грызунов, которые бегают по нашим телам, и спать не дают. Соседи в положение вошли, поделились с нами отравленными зернами. Вечером мы разложили отраву посередине комнаты и улеглись спать. Прошло несколько часов, когда я проснулся от каких-то странных звуков, разбудивших меня. Включил свет. Это была стая мышей, которых буквально выворачивало. Убежать им уже не хватало сил. А у нас не хватало отваги с ними что-то сделать. Мы приняли правильное решение. Выключили свет и попытались уснуть, надеясь, что поговорка «утро вечера мудренее» сработает, и все само собой рассосется. Действительно утром мы не обнаружили бездыханных тел. И это радовало. То ли они тихо ушли умирать, то ли очухались, и просто ушли. Но с тех пор мыши нас почти не беспокоили. А главное — они стали вести себя не столь нагло и вызывающе.
Новое место службы в п. Бабстово под Биробиджаном оказалось на Западе. Правильнее сказать в западном направлении.
До чего же огромная страна. Проехал почти 1000 километров на поезде, и практически ничего не изменилось. Во всяком случае, деревья такие же, люди тоже. Вот только река другая, Амур все-таки. Он оказался намного дальше от поселка, в 20 километрах. И климат изменился, немного. А в целом, все то же самое.
И вот, наконец, счастье! Я получил новое назначение еще дальше на 2000 километров на запад, в областной центр Читу. Время в запасе было. Поэтому путь был не прямой. Сначала по Амуру, по реке Черного дракона, как ее называют китайцы, долетел до Хабаровска на комфортабельном теплоходе на подводных крыльях. Проведал своего друга, выпускника ВИИЯ Илью Дроканова. А уж потом отправился дальше, к новому месту назначения в Читу. Обычно едут на восток, когда упоминают Читу, Биробиджан, Хабаровск. А я неуклонно двигался на запад через эти города, в обратном, правильном для меня направлении.
Первое время все не верилось, что такая служба тоже бывает. Настоящий город, рай. Отдельная квартира, все удобства цивилизации. Никакой нервотрепки. Потому что сослуживцы- выпускники ВИИЯ и Читинского государственного педагогического института, приятные во всех отношениях люди. Одним словом, коллеги. К хорошему быстро привыкаешь. Особенно к хорошему быту и отношению. Через некоторое время мне уже казалось, что я всегда так жил. Прошлый опыт и ощущения потихоньку стирались из памяти. Очевидно, все это было давно в прошлом, не со мной.
Как ни удивительно, но следующее назначение в штаб 29 армии в Улан-Удэ тоже было в правильном направлении, еще 700 километров на запад. Планомерное движение в западном направлении только один раз омрачил мой начальник, сам недавно прибывший из ставки и вскоре получивший звание генерал-майора. Он вызвал меня к себе в кабинет и напрямую спросил, не хочу ли я замениться в Монголию на равнозначную должность. В моих планах не стояло движение в обратном направлении. Хотя Монголия страна очень красивая, я несколько раз был там, в командировках. Пришлось вежливо отказаться, сославшись на ограниченный выбор невест в пустыне Гоби. С моими доводами генерал согласился.
В оперативном подчинении у меня находился агитационный отряд по разложению войск противника, командиром которого после окончания ВИИЯ был назначен Александр Тарасов. Бравый офицер, окончил институт с отличием. Отряд дислоцировался недалеко от штаба армии, на территории полка связи. Планов у командира было много, а места мало. Александр неоднократно просил меня, чтобы я переговорил с заместителем командующего, моим прямым начальником о возможности выделения дополнительных помещений за счет полка связи. То есть надо было отобрать помещения у связистов и передать их отряду. Отбирать и делить дело неблагодарное. Это я понимал. Но забыл, что и инициатива всегда наказуема. Свое никто добровольно не отдает. Хотя был подходящий предлог. В ближайшее время планировалось развертывание отряда до штатов военного времени. Сейчас-то я понимаю, что надо было подбросить идею генералу, чтобы он с ней сжился и считал ее своей, а не лезть напролом. А тогда казалось все просто. Подумаешь передать несколько помещений от полка связи отряду. А по сути, получалось, как в русской народной сказке «Зайкина избушка». Лисичку приютил зайчик, а она его потом выгнала.
Яркий солнечный день бабьего лета не предвещал ничего дурного. Генерал стоял на ступенях у входа в здание штаба армии, наслаждаясь последними теплыми солнечными лучами наступившей осени. Настроение было радостное. Он чему-то улыбался, ожидая подачи служебной «Волги», чтобы ехать в полк связи. Об этом я узнал у оперативного дежурного армии. Попросив разрешение обратиться, я выразил свое желание проехать вместе с ним в полк связи, чтобы на месте решить, как улучшить положение отряда в связи с предстоящим развертыванием. Командира отряда, лейтенанта Александра Тарасова я предупредил о нашем визите заранее, попросив навести порядок в подразделении и проконтролировать лично. Он бодро обещал все исполнить.
К парадному подъезду штаба армии подошла служебная машина. Можно было ехать. Но вот к генералу подбежал оперативный дежурный, доложил о каком-то чрезвычайном происшествии в войсках. Выражение лица начальника, еще секунду назад излучавшее радость и благодушие, приняло суровое выражение. От такого лица следовало держаться подальше. Я пожалел, что успел забраться к нему в машину, потому что генерал недвусмысленно, с явной издевкой выразил угрозу:
-Ну, посмотрим, какой порядок у вас в отряде…. Посмотрим.
В его словах явно слышалась досада, злость и раздражение. И ему обязательно нужно было найти козла отпущения, чтобы все отрицательные эмоции выплеснуть на него.
Командир полка встретил и доложил по форме. Генерал еле сдерживался, все было не так. Я оставался рядом, понимая, что долго сдерживаться он не сможет. Ему обязательно нужно было найти повод, чтобы разрядиться. Лейтенант Тарасов встретил и доложил начальнику, чем занимается подразделение.
-Ну, посмотрим, чем вы тут занимаетесь и какой у вас тут порядок, — повторяя сквозь зубы слова лейтенанта, произнес он, заходя в помещение.
Замечания посыпались одно за другим. Александр пытался отвечать, не понимая, чем вызвана такая негативная реакция. Между тем раздражение начальника с каждой минутой нарастало. Он видел только одни недостатки. Даже под ноги не смотрел. Осмотр продолжался. Мы зашли в последнюю комнату, где на вешалке висели шинели солдат. Продолжая распекать подчиненных и делая замечания о неправильной заправке шинелей, генерал сделал неосторожный шаг назад, оступился и…. О, ужас! Провалился в открытый люк подвала. Провалился удивительным образом, только задней частью тела. Ноги торчали, голова зацепилась за край люка. Я с Александром попытался вызволить его из этой западни. Но он кричал и от боли, и от возмущения, что по нашей вине оказался в таком положении. Генерал грозно предупредил, чтобы мы не дотрагивались до него руками, что он справиться сам, без нашей помощи, что мы ему уже помогли попасть в этот капкан. Сам он справиться не мог. Он напоминал жука, перевернутого на спину, который не может встать на лапы. Ногами и руками шевелил, а встать не мог. Сидячую часть спины прочно заклинило в люке. Лицо Александра оставалось белым. Я, очевидно, выглядел не намного лучше. Дотрагиваться до себя не разрешал. Но без нашей помощи ему было не выбраться. Казалось, что время летело со страшной скоростью, хотя прошло не больше минуты. Мы стояли рядом, по левую и правую руки от начальника, ясно осознавая драматизм ситуации и всю ответственность за его здоровье. Несмотря на окрик не дотрагиваться до него, надо было срочно нарушить его приказ. Я подал знак Александру, мы взяли его за руки и поставили на ноги. Генерал счастливо отделался, повредил лишь ногу и руку. Но это его не остановило. На полученной дозе адреналина у него хватило еще сил спуститься в подвал, где он обнаружил десяток дембельских альбомов. В нарушение элементарных норм пожарной безопасности они сушились от спиральных обогревателей, практически на открытом огне.
Он был вне себя от злости. Наконец можно было не стесняться в выражениях, а высказать все, что он о нас думал. Он и так уже задержал на несколько месяцев отправку документов на присвоение мне очередного звания «подполковник», считая, что я мало прослужил под его руководством и не успел еще должным образом зарекомендовать себя. А тут такой случай! Зарекомендовал себя покушением на жизнь заместителя командующего армией.
Командира отряда Александра Тарасова генерал пообещал снять с должности и отправить командовать взводом в мотострелковую часть, чтобы он там набирался опыта армейской службы.
Меня отправлять, видимо, было некуда, я уже и так везде побывал. Потирая ушибленную руку, он лишь подтвердил ранее принятое решение:
-Я правильно поступил, что задержал отправку документов. Не видать Вам теперь очередного звания, как своих ушей.
От этой шутки у него даже настроение повысилось. У меня тоже. Раз генерал пытается шутить, значит не все так безнадежно плохо.
На следующее утро с перевязанной рукой и, немного прихрамывая, начальник появился на службе в штабе армии. На многочисленные вопросы сердобольных подчиненных о том, что с ним случилось, неизменно отвечал:
-Неудавшееся покушение, подготовленное майором Горелым. Чтобы предотвратить пожар в полку связи, туда должен был приехать заместитель командующего армией…. А вы куда смотрели? Учитесь работать!
К чести генерала, он оказался не злопамятным. Командира отряда с должности не снял, в мотострелковую часть не отправил.
Обида на меня через пару месяцев прошла, и документы на присвоение очередного звания «подполковник» он подписал. Не стал он препятствовать и моему дальнейшему продвижение на Запад. Когда пришел запрос о направлении меня на учебу в Москву, он не стал возражать. Может быть потому, что вскоре он и сам уезжал. На него тоже пришел запрос на долгосрочную командировку в качестве главного советника в одну из африканских стран. На учебе в Москве, в ВИИЯ мы и встретились последний раз.
Наша встреча не омрачилась неприятными воспоминаниями.
С грустью и благодарностью вспоминаю моего бывшего начальника, хорошего человека…

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.