Посвящается моему дяде, участнику блокады Ленинграда и Великой Отечественной войны, Владиславу Юльевичу Стȃшко
Сколько себя помнил, Владислав всегда любил автомобили. Во время блокады Ленинграда его большая семья из шести человек жила в Ораниенбауме, недалеко от особого отдела Балтийского флота и его гаража. Его отец умер совсем молодым, в марте 1928 года, когда ему было 34 года. Старшей сестре Владислава Янине на тот момент исполнилось 6 лет, средней — Евгении 5 лет, а ему самому еще и двух лет не было. В 1937 Владислав лишился и отчима. Зато в семье появились младшие дети: брат Дмитрий 1934 года, и еще одна сестра Наташа, которая родилась уже после расстрела своего отца.
К началу войны Владиславу исполнилось пятнадцать лет. В свой юный возраст он был крепким, любознательным мальчишкой, готовый в любой момент оказать посильную помощь работающим в гараже матросам-шоферам. Он быстро подружился с ними. Сыграли свою роль его хороший покладистый характер, доброжелательная обаятельная улыбка и интерес к автомобилям. Постепенно его стали допускать в гараж и давать мелкие поручения, затем объяснять устройство двигателя, а вскоре и брать с собой в поездки. Иногда разрешали крутить баранку, т. е. управлять автомобилем.
Через полтора года в результате голода, который в Ораниенбауме ощущался еще сильней, чем в Ленинграде из-за более низкой нормы хлеба, Владислав уже мало походил на того жизнерадостного, полного сил и энергии парня. Из здорового крепыша он превратился в обыкновенного обессиленного доходягу. На лицо, тело, черты характера и привычки наложили отпечаток постоянное недоедание и недосыпание. Обязанность по получению продуктов и хлеба по карточкам на всю семью лежала на нем. Для этого приходилось занимать очередь независимо от погоды с 4-00 часов утра. Труднее всего было зимой ждать на морозе несколько часов, пока не откроется пункт выдачи продуктов. Когда очередь до него доходила, и он, наконец, оказывался в тепле и запахе хлеба, он испытывал обморочное головокружение, радость и счастье оттого, что выстоял, выдержал, не упал. От его стойкости зависела возможность прожить еще несколько дней не только ему самому, но и всей семье. Он ясно осознавал всю меру ответственности, лежавшей на нем, и втайне гордился собой.
В 16 лет, в феврале 1943 года, по просьбе его мамы Евгении Васильевны Сташко, он был зачислен юнгой в особый отдел флота. С тех пор он участвовал во всех операциях и мероприятиях особого отдела наравне со взрослыми. Самому младшему из матросов отдела Васе Овчинникову было на тот момент 20 лет, остальным 22-23 года.
После окончания войны Владислав продолжал служить срочную службу шофером на ВМБ Балтийского флота в Свинемюнде (Свиноуйсце). В целом служба ему нравилась. Еще больше ему нравился немецкий трофейный автомобиль Wanderer (Странник), на котором он возил своего начальника. Он знал, что такие автомобили больше не выпускаются в Германии. Еще в 1932 Wanderer-Werke AG вошла в концерн Auto Union AG, куда также входили Audi, DKW и Horch, а уже в 1945 его окончательно упразднили. Поскольку такие автомобили больше не производились немецкой промышленностью, Владислав старался холить и лелеять своего боевого товарища, отождествляя его с живым существом, своим напарником. Сердце, точнее двигатель своего «боевого товарища» он изучил, как свои пять пальцев, но однажды тот его все-таки подвел. Это случилось в феврале 1950 года. Двигатель застучал, выражая, таким образом, то ли недовольство, то ли жалобу на усталость и недомогание. Мол, загонял ты меня, напарник.
Делать нечего. Пришлось докладывать о случившемся по команде своему начальнику подполковнику Зинченко Николаю Павловичу. Тот, конечно, немного приуныл, расстроился, значит, от такого известия. Все планы рушились. Служебный автомобиль уже давно воспринимался им не как роскошь, а как средство передвижения и насущная необходимость. Да и привык он уже и к комфорту немецкого автомобиля, и к своему водителю. Поэтому он подумал немного и сказал по-отечески рассудительно:
-Знаешь, Владислав, ты, надеюсь, заметил, тут неподалеку есть немецкая автомастерская господина Мюллера. Немецкий язык ты знаешь. Поезжай к нему, попроси его помочь тебе отремонтировать двигатель. Даю тебе день на все про все. Полагаю, что ты справишься с этой задачей командования.
И Владислав отправился выполнять задачу командования, ни секунды, не сомневаясь в успехе. Разыскав автомастерскую и самого господина Мюллера, он обратился к нему за помощью. Владелец мелкого бизнеса внимательно выслушал просьбу советского матроса, покачал головой, выражая сомнение. Помогать не спешил. Не торопясь, резюмировал:
-Всех мастеров война забрала, остались лишь одни пятнадцатилетние и семнадцатилетние подмастерья, ученики. Они еще сами ничего толком не умеют, больше смотрят в рот и немного помогают.
Владислав вспомнил себя в пятнадцать лет, как он жадно ловил каждое слово взрослых шоферов, завидуя им, готовый броситься выполнять любое их поручение. Сейчас его окружали такие же пятнадцатилетние, семнадцатилетние немецкие пацаны. Они внимательно прислушивались к разговору их шефа с советского матросом, готовые выполнить любое задание их старшего наставника. Владислав про себя отметил, что им тоже очень нравятся автомобили и любая работа с ними связанная. История как бы повторялась.
—Знаете, господин Мюллер, — начал Владислав, подбирая слова. – Мне не нужны мастера. Я сам справлюсь без помощников. Вы только предоставьте мне место в гараже, ведро, чтобы слить масло, и необходимый инструмент.
Немец опять покачал головой, выражая сомнение и неодобрение, но место, ведро и инструмент все же предоставил.
Владиславу больше ничего и не нужно было. Быстро затолкав Вандерер в мастерскую, он приступил к работе. Господин Мюллер сильно сомневался в успехе, поэтому он периодически появлялся около ремонтируемого автомобиля, чтобы удостовериться, правильно ли работает советский матрос и удастся ли ему исправить поломку. Немецкие мальчишки тоже внимательно следили за его работой, приобретая неоценимый опыт.
Владислав снял и расточил подшипник, затем произвел обезжиривание, травление, облуживание, плавление и заливку баббитом. Владислав не спешил, боясь ненароком нарушить технологию ремонта. Владелец мастерской предоставил и шабер, поэтому он сделал и шабрение для достижения контакта между соприкасающимися рабочими поверхностями максимальной площади. Затем по величине шейки коленчатого вала расточил шатун и залил баббитом. Вся процедура ремонта заняла часа три. Когда работа была благополучно завершена, немецкие подмастерья, внимательно слушавшие разговор, очевидно, заранее сговорившись, решили проверить, так ли советский матрос силен и хорош в спорте, как в работе. Для их понимания и мироощущения представителей народа, проигравшего в войне, это было крайне важно. Они принесли трубу диаметром примерно 4 сантиметра, установили на двух опорах, попросили Владислава показать какое-нибудь упражнение на самодельном турнике. Он не стал ломаться. И хотя спортом никогда не занимался, потому что был ловок и силен от природы, легко, как профессиональный спортсмен, несколько раз выполнил свой любимый базовый элемент дворового вида гимнастики: подъем переворотом, а затем, не останавливаясь, еще 10 раз выход силой на две руки. У мальчишек от удивления пропал дар речи. Было видно, что они испытали немой восторг и восхищение. С этого дня и до отъезда на Родину Владислав оставался для них непререкаемым авторитетом, почти героем.
Он собирался уже откланяться, сел в машину, попробовал завести двигатель. Старый аккумулятор покряхтел немного и стих, не реагируя на ключ зажигания. Что тут скажешь, такое тоже случается. Надо было не подавать вида и сохранять лицо. Все-таки за ним наблюдали четыре пары глаз.
Мускульную силу человека никто не отменял, и ее у него в тот момент хватало с избытком. Владислав быстро достал из багажника «кривой стартер», т. е. заводную рукоятку, вставил в отверстие и несколько раз с ее помощью провернул коленвал двигателя. Двигатель не завелся, зато металлический шпенек «кривого стартера» откликнулся на его чрезмерные усилия, не выдержал нагрузки и отломился. Три подмастерья не скрывали своего изумления. Пожилой мастер просто улыбался, ясно осознавая, что теперь советский матрос не уедет, как собирался, задержится в его мастерской надолго. Владислав, еще не понимая, почему мастер улыбается, как ему показалось, с некоторой насмешкой, вновь обратился к нему за помощью и попросил одолжить заводную ручку от его автомобиля. Улыбка немца стала понятна, когда тот принес заводную ручку от своего автомобиля, а она оказалась слишком короткой.
Владислав расстроился, но вида не показывал. Раздумывать долго тоже не стал. Попросил господина Мюллера принести домкрат. Эта странная просьба немца удивила, но он предпочел сохранять спокойствие и свойственную немцам выдержку, выполнить ее, как приказ, не обсуждая. Тогда Владислав приподнял домкратом правое заднее колесо, оторвав его от земли, включил подсос и четвертую передачу. Затем вставил баллонный ключ в болт колеса, провернул его несколько раз, не включая зажигания. И, наконец, включил зажигание и вновь провернул колесо баллонным ключом. Двигатель завелся. Владислав быстро запрыгнул в салон автомобиля, выжал сцепление, поставил ручку переключения передач в нейтральное положение. В этот момент лицо господина Мюллера приобрело удивленное выражение и его вдруг почему-то потянуло на разговор по душам. Он коротко спросил
—Ты откуда родом?
— Из Ораниенбаума, — также односложно ответил Владислав.
— Это же немецкое название,- удивился мастер.
— Да, немецкое. Кронштадт, Петергоф, Шлиссельбург тоже немецкие названия. У нас в стране до войны даже Автономная Советская Социалистическая Республика Немцев Поволжья существовала. А рядом с Ораниенбаумом находятся Кронштадтская и Стрельнинская немецкие колонии. Там немцы живут. Всего под Ленинградом до войны находилось около 40 немецких колоний.
—А кто тебя немецкому языку обучал,- как будто что-то заподозрив, поинтересовался Мюллер.
—Учителем немецкого языка у нас в школе была немка Мильда Августовна Ванаг,- не без гордости произнес Владислав.
Немец пребывал в легком недоумении и некоторой растерянности. Было заметно, что он пытался что-то понять и выразить ускользающую мысль. Наконец его пытливый ум смог сформулировать простой вопрос, на который не было ответа:
—А зачем же мы тогда с вами воевали?
— Это запоздалый вопрос, да и не по адресу совсем. Задавать его надо было раньше вашим фюрерам. Но в любом случае воевать с нами вам не следовало,- подытожил Владислав.
Когда он возвратился и доложил начальнику о выполнении задания командования, подполковник Зинченко вдруг сказал:
— Почему не по форме одет? Лычки должны быть на погонах.
Владислав удивился, но лишь заметил:
— Я рядовой и служу восьмой год.
Подполковник хитро улыбнулся и заявил:
— А вот тут ошибочка вышла. Отправляйтесь к начальнику отдела кадров, Вам присвоено звание старший матрос. А потом поезжайте в Дом культуры, там сфотографируйтесь в парадной форме.
Вскоре его фотография в форме старшего матроса появилась на доске почета в парке ВМБ, что явилось поводом для многочисленных шуток и насмешек со стороны его товарищей. Не помогло и то обстоятельство, что незадолго до демобилизации ему было присвоено очередное звание старшины 2 статьи. Он знал, что документы о его увольнении уже поступили в часть. Но начальник не спешил его отпускать. Попросил напоследок отвезти по служебным делам в город Торгау, недалеко от которого 25 апреля 1945 произошла историческая встреча союзников: американских и советских войск. Владислав с удовольствием побывал в центре небольшого старинного городка и даже искупался в Элбе. Так он завершил и отметил окончание срочной службы и свое пребывания в Германии.