Анатолий Федорович Ширяев
Генерал-майор, заместитель по научной работе начальника ВКИМО СССР в 80-х — начале 90-х годов, доктор филологических наук, профессор, лауреат почетного звания «Заслуженный деятель науки РФ», видный ученый-переводовед, автор монографии «Синхронный перевод» (М., 1979 г.), в которой изложены результаты исследования синхронного перевода на основе психолингвистического и деятельностного подходов.
Человек удивительной судьбы.
- В период его учебы в ВИИЯ несколько курсантов из французской языковой группы были отправлены на Ближний Восток для усиления наших советников в период одного из конфликтов. Глава группы советских советников, принимая их, уточнил, с каким языком они прибыли. Узнав о французском: «А на хера вы мне здесь с этим языком? Даю вам 2 месяца срока, чтобы выучить самостоятельно — арабский». Выучили и проработали не один год с ним.
- Министр обороны А. Гречко присвоил ему внеочередное звание подполковника за героический труд во время переговоров с французами в Париже, когда АФ днем переводил устно, а ночами напролет оформлял документы.
- За докторскую диссертацию он сел на следующий день после защиты кандидатской.
- В качестве одного из доказательств того, что он был видным ученым, внесшим вклад в современную теорию перевода, служит этот факт: «мы (пишет И. М. Матюшин (З-83, экс-декан переводческого факультета МГЛУ)) общаемся с профессором Карлова университета в Праге Иваной Ченьковой, которая преподает там устный перевод, и она попросила меня примерно полгода назад найти контакты А.Ф. Ширяева, поскольку один из студентов хотел писать дипломную работу о его научном наследии».
- Со своей стороны, Забродоцкий Ю.Н. (З-69, экс-Президент Академии нового мышления) добавляет: «Помню А.Ф. Ширяева, когда он пришёл в ВИИЯ, будучи капитаном. Он всегда мягко держал дистанцию, но был одновременно прост и уважителен в общении со слушателями. Как-то после работы на Ближнем Востоке , уже в Управлении внешних сношений МО (1973 г.), пришлось переводить в ходе неформального застолья с французской военной делегацией басурманские военные анекдоты, построенные на игре слов. Понятно, что здесь часто перевести не просто, например, про придирчивого сержанта, поборника чистоты, который впаривал наряды вне очереди за пылинки, оставшиеся на чистом платке после протирания какого-нибудь предмета. По аналогии с миноискателем (cherche-mine) его прозвали cherche-merde. Как-то довольно быстро сообразил, что сойдёт в переводе “дермоискатель”, хотя в словарях, конечно, такого эквивалента нет. Выручило, наверное, то, чему учил преподаватель: переводить не слова, а смыслы. Венцом анекдота было то, что сержанта, как и мины, трогать не надо, ибо это более, чем неприятно… Помнится, что потом присутствовавший Ширяев отметил целый ряд удачно найденных эквивалентных неологизмов, невольно вводимых в русский язык и сохранявших французский военный юмор. Но в этом была и его школа…
- Своим примером оказывал огромное влияние на курсантов.
Опишу на своем примере.
Однажды выступая перед нами, он призвал нас не терять зря время учебы в институте и читать много книг. В мире выпускается ежедневно столько ценных изданий, что ни у кого не будет возможности ознакомиться и с малой долей этого, тем более, что наш ждет служба и семейные обязанности, что должно сократить наш досуг.
Не знаю, как у других, но у нас в период обучения свободного времени вечером было предостаточно. Каждый использовал его по своему усмотрению. Я воспринял наказ генерала к исполнению и читал, по возможности, много, отбирая наиболее концептуальные труды из тех, что были мне доступны.
Я не нашел ничего лучшего, как законспектировать сначала Библию и Новый Завет (это приходилось делать в отпуске, ибо строго низзя! будущим идеологическим защитникам Советской Родины заниматься мракобесием), труды Гегеля и Ницше (помогли знакомые из театрального мира), а затем и 4 тома «Капитала» бородатого Карлы.
И если священные книги были наполнены каким-то смыслом, Гегель поражал мое воображение полетом мысли, а Ницше писал и вовсе «триллеры», говоря современным языком, то логика Маркса каким-то неуловимым образом ускользала от меня. И этот пункт стал больше не развитием серого вещества, а испытанием воли! Я был человеком очень целеустремленным (где-то им и остаюсь), задача поставлена, надо выполнять. Я честно вчитывался в премудрости экономической теории, но больше 20 страниц кряду одолеть не мог J: голова буквально рушилась на парту. Тут у нас появляется новая дисциплина «радиоперехват». Мы сначала загорелись: что-то неизведанное, возможно, это был шанс первого контакта с миром разведки! Однако жизнь как всегда, оказалась значительно прозаичнее: вкратце объяснив суть процесса, препод посадил нас за профессиональные радиоприемники, поставив задачу ловить любые радиостанции, записывая в журнал их частоту и название и отпустил в свободное плавание. Позанимавшись этим высокоинтеллектуальным делом один-два раза, я понял, что моя чаша терпения переполнена, и сказал командиру отделения, что остаюсь в нашем классе и на перехват не пойду. При этом я не учел известный психологический эффект: дурной пример заразителен :). Еще двое моих согруппников решили, что этот процесс не требует их участия. В результате, я засел за «Капитал», а они пошли в казарму добирать ночной сон.
Видимо, преподаватель не питал сомнений относительно привлекательности своего предмета и когда на занятие явились 5 курсантов из 8, то забил тревогу, сообщив майору Мироненко (замначфака). Последний, обладая утонченным нюхом, за полчаса нашел всех нарушителей и заложил нас генералу Афанасьеву. Вердикт был суров: по 3 суток гауптвахты всем, не разбираясь в тонкостях происшествия.
После института я все же был отправлен на 3 года на Мадагаскар переводить советским военным советникам. Наша служба заканчивалась, как правило, к обеду. Свободного времени было полно, что рождало много соблазнов, но я продолжал тянуть свою лямку. Раз в неделю нас организованно вывозили на Зуму (воскресный рынок), где мы закупали продукты. Самостоятельно выходить за пределы вилл, на которых мы были размещены, строго запрещалось.
На рынке был большой ряд букинистов, где имелась возможность книги не просто покупать, а как бы брать в аренду: выплачиваешь полную сумму, на следующую неделю сдаешь по указанной на обложке сзади цене и берешь новую. Выбор там был впечатляющим! Я использовал данное обстоятельство по полной программе, поскольку это был период позднего СССР, когда у нас даже зарубежная (капиталистическая) пресса проходила под грифом ДСП.
В какой-то момент захотелось большего. По субботам нас вывозили в посольство на просмотр советских фильмов и другие культурные мероприятия. Узнав, что рядом находится Центральная библиотека Антананариву, я по-тихому, навострился проводить это время в ней. И здесь меня также постигла карающая длань бдительного ока сотрудников безопасности. Я был вычислен, со мной провели серьезную беседу с жестким предупреждением. Вопрос был закрыт.
Во второй половине моей командировки в ДРМ приехала группа специалистов по ПВО, в которую я был направлен для прохождения службы. Все ПВО страны было меньше нашего батальона и размещалось в центре столицы. Для работы нам выделили зал заседаний, в котором местный Генштаб хранил библиотеку, подаренную в свое время французским МО. Книги просто лежали большой кучей на полу вдоль длинной стены (несколько тысяч изданий, включая и художественную литературу). Когда мы занимались самоподготовкой, то, как правило, наши военспецы готовили документы, а я изучал это свалившееся на меня «богатство». Особо интересные экземпляры забирал домой для изучения. Все вернул, по итогу)). По возвращению в СССР застал перестройку и гласность, что также помогло собрать хорошую библиотеку уже у себя дома.
Уважаемые выпускники ВИИЯ, все кто знает что-либо об А.Ф. Ширяеве, просьба дополнить сообщение Андрея Яковлева.