Морозное Забайкалье с китайской спецификой, как испытание и предисловие к ВИИЯ

Лымарь Г.И., Запад-74.

Эти давние события вспомнились мне нынешней, на редкость морозной московской зимой, да ещё и с экзотической китайской «приправой»  из двухнедельных феерических празднеств в нашей столице по случаю Нового года в Поднебесной. Только тогда было совсем не до праздничного настроения …

Студёное дыхание Забайкальского края почувствовал сразу по прибытии из Донецка в Читу в учебную танковую дивизию в конце марта 1967 года. Контраст  температур воздуха был шокирующим – ведь наш эшелон был сформирован из теплолюбивых парней, призванных из Донбасса и других юго-восточных областей тогда ещё Советской Украины (хотя все мы были русские и на украинском никто не говорил), а также из Белоруссии. По количеству солнечных дней в году Забайкалье почти наравне с Крымом, но зато вчистую побеждает по мощности трескучих морозов.

Оказались мы там по той причине, что товарищ Мао Цзэдун ещё в конце 50-х  рассорился напрочь с товарищем Хрущёвым. Какая здесь связь? Ларчик просто открывался – у китайского лидера непогрешимым кумиром был товарищ Сталин. А Хрущёв в 1956 году осмелился инспирировать ему культ личности. Более того, советский лидер заявил о возможности мирного сосуществования с капиталистическими странами. Для  Мао, объявившего о готовности пожертвовать жизнями 300 миллионов китайцев для победы над мировым империализмом (в том числе с помощью советского ядерного оружия),  это стало неслыханным предательством.

В Китае началась многолетняя антисоветская истерия и пропаганда. СССР был объявлен врагом № 1. Уже пришёл Брежнев, но обстановка только накалялась – Китай открыто готовился к войне. Было объявлено об «исторических» претензиях китайцев на 1,5 млн. кв. км (!) нашего Дальнего Востока и Сибири. А тут ещё 7-го ноября 1967 года  в стране должно было состояться празднование 50-летнего юбилея победы Великого Октября. Китай на полном серьёзе обещал показать нам «кузькину мать» к этой дате.

Советское руководство принимало экстренные контрмеры, включая внеплановый призыв в армию зимой-весной 1967 года всех, у кого были какие-либо отсрочки (у меня – после окончания техникума в декабре 1966-го). Вот и пришлось служить два с половиной года в этом суровом краю, готовясь параллельно к экзаменам в ВИИЯ.

Но сначала было исключительно жесткое по темпам и насыщенности 6-месячное выковывание из нас командиров средних танков Т-62 (в мирное время на это отводилось 12 месяцев). Поспели как раз к ноябрю 1967г., прибыв в линейные части ЗабВО в октябре,  с его уже неслабыми  морозами, и в готовности отражать обещанную китайцами агрессию. Ирония судьбы – мне, родившемуся в Китае, в г.Дальний (Далянь), в семье офицера советских ВВС, возможно, предстояло пойти в бой против «земляков».

Судьба уберегла — провокаций в тот раз не последовало. Зато в жесточайшие холода  в 30-40 градусов два года пришлось «закаляться» на частых  учебных стрельбах и учениях – китайцы продолжали держать нас в напряжении. Китайское радио на русском языке вещало на Забайкалье не только с изощрёнными угрозами. Постоянно сообщалось  о предстоящих и прошедших полковых и дивизионных учениях, причём соответствие фактам,  по оценке офицеров, явно говорило о наличии китайской агентуры в этих краях.

Самое тяжёлое на учениях – это суметь продержаться зимой несколько ночей в полевых условиях, на  жестоком морозе. Приходилось возить с собой на танках  конструкции для палаток, брезенты, печки-буржуйки и даже запас дров. По-иному выжить бы  просто не получилось. Палатка заполнялась под завязку — все лежали на одном боку, в затылок товарищу, на толстом слое сосновой хвои, набросанной на мёрзлую землю. Хотя буржуйка топилась всю ночь, через какое-то время нестерпимый холод пробирался до самых костей через многослойное обмундирование и зимний танковый комбинезон. Тогда кто-нибудь командовал – «Поворачиваемся!» с добавлением бодрящей лексики, и все одновременно крутились на 180 градусов, подставляя замёрзшую часть тела нагретому воздуху в палатке.

Не менее суровым испытанием было совершение зимой многокилометровых танковых марш-бросков. Особенно врезался в память один из них – 120 километров без остановки по заснеженной Даурской степи, в направлении к Монголии.

Автор — сверху.

Автор — перед танком, срезавшим сосну.

Танковый полк – громадина  в 90 грохочущих машин – мчится по равнине при минус 40 градусов, при восходящем солнце в розовом мареве. (Вспомнились тогда декабристы, их верные  благородные жёны, как они долгие годы, в лютые морозы выживали или уходили в мир иной в этих краях и совсем рядом, в Петровск — Забайкальском). На марше все командиры танков, включая офицеров, стоят наверху в открытых люках, в шерстяных масках с изморозью от дыхания на них… картина и ощущения непередаваемые, на всю жизнь. Сразу после марша механик-водитель Костя Шипилов  показывает трясущиеся от напряжения руки, а ведь он – тракторист, здоровяк из Прибайкалья, натурально — косая сажень в плечах. Его предшественник Володя Анистратов получил серьёзную травму головы при ударе о броню  —  танк на всей скорости врезался в вертикальный откос незаметной заснеженной котловины; после госпиталя он был комиссован и впоследствии скончался…

А своё обещание Китай хоть и позже, но всё-таки выполнил – ровно 55 лет назад, в марте 1969-го года устроил кровавую провокацию на острове Даманский. Тогда, из-за недооценки сил и уровня боеспособности противника, погибли 58 наших солдат и офицеров (нам показывали тяжёлые фотоснимки с места событий). И только после таких потерь и затянувшихся раздумий на самом верху, было дано разрешение на применение регулярных частей для поддержки пограничников. Несколько установок ГРАД перепахали остров вдоль и поперёк. Потери китайской стороны составили около 300 человек.  Ушедший под весенний лёд наш подбитый танк Т-62 китайцы смогли потом поднять со дна – в качестве трофея он находится  в пекинском музее НОАК.

Потом были многолетние переговоры. Заключительный аккорд прозвучал только в 2004-м году, когда политый нашей кровью остров Даманский был передан под полную юрисдикцию КНР. Мао Цзэдун, говоря о внешней политике Поднебесной, изрёк такую метафору: «Мудрая обезьяна сидит на вершине горы и наблюдает за схваткой двух тигров в долине внизу». Китай, судя по всему, придерживается такой позиции и сейчас, спустя полвека. Только из мудрой обезьяны он за это время безоговорочно превратился в мудрого тигра с мощной экономикой и громадной современной армией. На лицах участников  грандиозных военных парадов в Пекине, включая женский контингент, не найти  отрепетированных  улыбок, а видна лишь непоколебимая и грозная решимость в сочетании с непостижимой вышколенностью движений в идеальных парадных коробках.

Небольшая, но заставляющая задуматься, справка: НОАК – 1-я в мире по численности, около 2-х млн. человек, из них 975 тыс. – в строевых частях; по индексу совокупной военной мощи – на 3-м месте после США и России; ВМС КНР – на 1-м месте с 355-ю кораблями и подлодками; ВВС КНР – на 3-м месте после США и России с 2800-ми самолётами и вертолётами. Не хочется, чтобы спираль современной истории стала когда-нибудь раскручиваться на своём новом витке так же, как полвека назад – от братской дружбы до военной угрозы…

Тогда, в годы непростой срочной службы в Забайкалье, мне всё-таки удалось подготовиться к экзаменам и с первой попытки поступить в 1969 году в ВИИЯ, на факультет западных языков.

Автор в декабре 1968 года, Улан-Удэ.

Что же касается темы службы в суровых зимних условиях, то забайкальские морозы мне не раз вспоминались потом в холодной Скандинавии, но в сравнении это уже были совсем легко преодолеваемые трудности…

Без рубрики

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.